В таверне «Фабрика-кухня» по этому случаю оживлённо. За бокалами с пьянящими напитками тореодоры встречаются со своими противниками и многочисленными поклонницами.
Эскамильо поёт свои прелестные куплеты о романтике баскетбола:
Тост, друзья, я ваш принимаю,
Тореадор солдатам друг и брат,
Храбрость солдата я уважаю,
С ним стакан осушить всегда очень рад!
Все присутствующие в восторге, представители артучилища приветствуют славного тореадора Шотландской застольной в патриотичном русском варианте, с обращёнными к официантке стаканами:
– Налей,
Выпьем, ей богу,
Ещё, Наташа, портвейну,
Стакан последний в дорогу -
Бездельник, кто с нами не пьёт!..
Кто врёт, что мы, брат, пьяны?
Мы веселы просто, ей-богу,
А последний стакан будем мы поднимать
За великую Русь, нашу Родину-мать.
Неожиданно входит мертвецки пьяная Кармен. За ней, как тень, следует угрюмый Хозе. Кармен больше не любит его, и он переживает все муки отвергнутого любовника. Кармен поёт. Трагически и пророчески звучит её голос:
– Я сегодня пьяная, потому смеюсь и подохну от смеха!..
Её унифицированное сердце полно пламенных чувств к красавцу Эскамильо.
Тореодор-баскетболист замечает любвеобильные взгляды Кармен. Он поражён её красотой.
Раздаются звуки барабана – сигнала к началу встречи тореодоров Севильи и артучилища. Баскетболисты уходят. Эскамильо бросает Кармен баскетбольный мяч – знак преклонения и страсти. Она хочет идти вслед за весёлой компанией и новой любовью. Но, потерявший от горя голову Хозе, не пускает её. Он умоляет Кармен возвратиться в Чулково, к очагу их былого счастья, просит не отвергать его любви. Но Кармен непреклонна. Она слышит победные мелодии гимна тореодоров Севильи (марш тореодоров). И спешит к выходу.
Обезумевший Дон Хозе бросается на Кармен и закалывает любимую логарифмической линейкой (25 см!).
На фабрику-кухню входит комитет ВЛКСМ.
Несчастный Хозе отдаётся в руки правосудия.
Занавес.
История четвёртая О-ля-ля, Авриль и волшебная сила искусства
Вера – мама Ольги работала в редакции ежемесячного журнала «Западное изобразительное искусство». Главный редактор журнала, Викентий Викентьевич (не Вересаев) – элегантный, как белый рояль, неровно дышал в её сторону и всегда одаривал такими же элегантными комплиментами с покушением на светскость. Например, оказавшись как-то рядом с Верой, когда она, наклонившись к кулеру, набирала воду в кофеварку, Викентий Викентьевич (не Вересаев) с придыханием выдал ей очередной комплимент: