На фоне 5th Avenue и Chartreuse надпись по пергаменту:
«Мужчины врут. Женщины обманывают».
Камера несётся над проспектом – прямым, как взлётная полоса аэродрома, прямее, чем улицы Петербурга, и упирается в здание железнодорожного вокзала.
Вагон поезда. Купе. В купе двое. Стоят, обнявшись: она – спиной к окну, он – спиной к двери. Вид слева в три четверти.
Обнимая, он чувствует тепло её тела сквозь лён летнего платья. Его левая ладонь легла на округлость бедра, правая – споткнулась на крючках лифчика (он так и не научился их расстёгивать). Она скосила на него глаза (такие же карие, как у его Джеммы, уже умершей азиатской овчарки) с немым вопросом … Он ткнулся губами в её ухо. Странный запах духов качнул, как проглоченная натощак рюмка сухого мартини, подаренного ею. Он провожал её домой, в Москву, к мужу. Слегка отстранившись, повернул её к вагонному окну:
– Смотри…
На стене вокзала закреплена на уровне их окна мраморная доска с надписью полустёртыми «золотыми» буквами: – На этом вокзале неоднократно бывал Л.Н. Толстой. В 1879 году он встречал здесь И.С. Тургенева.
– А вот когда я умру – сказал задумчиво он – под этой доской не будет другой с надписью: такого-то числа, месяца, года, я провожал тебя в Москву.
Она хмыкнула невразумительно. Прошла проводница, вещая на ходу металлическим голосом:
– Граждане провожающие, просьба освободить вагон, поезд отправляется. Отъезжающие, проверьте – не остались ли ваши билеты у провожающих?
Он вернулся левой рукой к её груди и погладил сверху вниз, задержавшись внизу живота.
– Не там «проверяешь» – сказала она – и проверять надо мне, а не тебе. Я же – «отъезжающие».
– Да… как-то не подумал…
Потом он шёл и бежал за удаляющимся вагоном, наивно пытаясь увидеть её лицо у окна…
* * *
Элитный дом, бель – этаж, четырёхкомнатная квартира японского атташе. Позднее утро. Героиня сидит в гостиной на диване в ярко-красном с Фудзиямой и цветущей сакурой шёлковом халате, лениво откинулась на подушки и позёвывает, вспоминая позапрошлую бессонную ночь. Касается губами края фигурного бокала прозрачного стекла с ликёром и прихлёбывает кофе из фарфоровой чашечки, также лениво вспоминает: поцеловала она его на прощанье или нет? И вообще: целовались ли они?
Голос за кадром:
У неё ещё был «друг» в ОК, в юности целовались, но он говорил «лисапед», а она играла в шахматы, посредством которых выиграла своё замужество. Когда «друг» внезапно умер (сердце с кардиостимулятором не выдержало «дружбы»?), она тут же удалила его со своей страницы ОК.