Хозяевами гостиницы оказались муж и жена, венгры по национальности. К счастью жена хозяина могла изъясняться хоть и на ломанном, но более-менее понятном всем постояльцам немецком языке. Спустившись к ужину, молодые люди нашли в холле небольшой стол, на котором уже стояли горячие блюда и кувшины с вином. Настоящий деревенский антураж всех умилил.
За трапезой стали решать, что делать дальше. Вильям, явно выказывающий лидерские способности сообщил, что собирается на следующий день посетить местную церквушку и добиться от её архиерея доступа к старым архивам, которые испокон веков хранились в храмах. Авось в тех записях и мелькнёт следок с упоминанием его фамилии. И в любом случае следовало обратиться к главе местного поселения. Возможно, понадобится доступ и к городскому хранилищу документов.
Джек полностью разделял запланированные им действия и собирался изо всех сил помогать ему. Что касалось девушек мужчины так и не сошлись в едином мнении, чем их занять. Ведь неизвестно, сколько могло потребоваться времени, день, два, а то и больше на всё это их предприятие. Однако Амелия и Оливия развязали своим спутникам руки, заверениями, что они прекрасно проведут время вдвоём, изучая местные красоты. Тем более погода в последние дни благоволила к прогулкам на свежем воздухе.
Хорошенько утолив голод, обе пары решили, наконец, разойтись по номерам. Правда Вильям перед тем, как Оливия ушла в свою комнату, осторожно и весьма дипломатично пригласил её к себе, пообещав, что это ненадолго.
Оказавшись у себя в комнате, Вильям предложил занять девушке стоявшее у окна кресло, а сам достал из чемодана заранее приготовленное украшение.
– Дорогая Оливия, – обратился он к ней, торжественно, и в то же время с замиранием в сердце. – Не могу не сказать, как я безмерно люблю тебя, поэтому разреши мне от всей души, преподнести тебе этот скромный подарок.
После этих слов молодой человек подошёл к удивлённой девушке, и повесил на её дивную, длинную шею великолепное жемчужное ожерелье.
Девушка была ошеломлена. Она в жизни не видела ничего подобного. Не сказать, чтобы у неё не было украшений, но подобной красоты – никогда.
От неожиданности, Оливия даже немного растерялась и поначалу не могла ничего сказать. Наконец придя в себя от чрезмерного волнения, она встала с кресла и, обвив шею молодого человека двумя руками, нежно проговорила: