Пластинка в проигрывателе доиграла и остановилась. Я чувствовал себя ничтожно, но выпитый алкоголь все больше туманил мое сознание и понемногу мне становилось все равно. Я знал, что уже вечер и, если я не усну в нужный момент, пока затуманен, то в итоге до утра так и не сомкну глаз. Я буду лежать и думать о том, что с каждым днем все больше утрачиваю смысл своей жизни. Я тону в одиночестве, с ребятами из училища прервал всякий контакт… Что со мной? – спрашивал я себя.
В квартире повисла тишина и я прошел в ванную комнату, выложенную ярко-синей плиткой. Я чувствовал, что трех стаканов джина с тоником было недостаточно, чтобы унять мою боль, потому что по моим щекам стали катиться слезы. Я оцепенел. Мне хотелось кричать от ужаса, который подошел ко мне со спины и схватил за горло. Я не мог дышать, лишь слезы продолжали литься бесконечным потоком. Я чувствовал насколько мне больно просто от того, что я живу. И никакая квартира в центре города и чудесная снисходительная семья, которая пытается меня понять, этого не исправят. Я потерян и слишком ничтожен… Я не верю, что деньги, когда они стали для тебя обыденностью, могут тебя осчастливить. Разве что на миг… А потом все начнётся вновь.
Синий свет струился, словно моя душа превратилась в эту невыносимую синеву. Мне не хотелось бороться, мне не хотелось… ничего.
Я прошел обратно в гостиную и схватил бутылку джина. Я открыл ее и стал пить тепловатую жидкость из горла. Мое лицо сморщилось, но я продолжал пить, пока бутылка не опустела. Поставив пустую бутылку на стеклянный журнальный столик, я встал и замер – я смотрел в окно напротив меня. Я почувствовал, как меня накрывает теплая волна. У меня начала кружиться голова и в итоге я еле-еле дополз до спальни, лег в постель и провалился в сон. Мне больше не было больно.
Все мои слова могут показаться лишь жалкой попыткой оправдать свою никчемность и испорченность, свое неучастие в жизни семьи. Но насколько некоторым людям тяжело живется с самим собой. И насколько тяжело живется человеку после лечения антидепрессантами. Я много думал об этом и пришел к выводу, что именно после лечения в подростковом возрасте во мне появилась установка, что в обычном состоянии я себя хорошо чувствовать не могу. Мне нужно что-то, что поможет мне чувствовать себя нормально, и для меня это оскорбительно. Я всегда мечтал о свободе, а в итоге оказался в полнейшей зависимости. Но жить зависимым – это ведь не жить. Пройдет год, два – и родители меня не узнают. Я испорчу им жизнь. Окончательно. Они – люди которые многого добились… И я – жалкое подобие человека.