Несколько смутьянов могучего телосложения оказались городскими хулиганами, которые без дела слоняются по улицам, владея парой приемчиков шаолиньской школы бокса, но вовсе не были отчаянными головорезами. Они заранее выяснили, что командующего Цао на представлении не будет и это прекрасная возможность учинить скандал. Если затесаться в толпе, солдатня не станет утихомиривать их из страха навредить зрителям, и у хулиганов будет немного времени, чтобы устроить смуту. Да они и не собирались вовсе выбегать на сцену и кого-то избивать или срывать представление – лишь побраниться всласть да поднять шум, чтобы пристыдить Шан Сижуя и опозорить его новую пьесу.
Стоящие за кулисами наблюдали за происходящим в бессильном волнении, их обжигала нестерпимая тревога. Юань Лань и Шицзю тоже поняли, что это происки коллег, и яростно обсуждали, какая из школ могла за этим стоять, готовясь разоблачить врага и отплатить ему око за око. Ду Ци цветисто поносил их матушек и предков – нечасто встретишь культурного человека, владеющего столь грязным языком. Сяо Лай вцепилась в занавес, вся превратившись в комочек нервов. Сколько подобных стычек она прошла, и всякий раз душа ее тревожилась безмерно. А что тогда чувствуют актеры на сцене! Столько пота и крови они вложили в это представление, и если оно провалится из-за каких-то подонков, сколько боли это принесет! Она обернулась к Сяо Чжоуцзы, лицо которого исказилось страхом, и похлопала его по тыльной стороне руки:
– Не бойся. Шан-лаобань уже много раз видел подобное.
Юань Сяоди, стоя подле Юй Цин, тихим голосом успокаивал ее:
– Шан Сижуй – человек, разбирающийся в своем деле и умный, пока он не остановит представление, поражением это считаться не может!
Повернув голову, Юй Цин одарила его натянутой улыбкой, но смятение ее не покидало.
Шан Сижуй все же был Шан Сижуем, он недаром заслужил благосклонность Юань Сяоди и не подвел надежд остальных. В этой скверной ситуации, когда все зрители в зале начали за него волноваться, он прочистил горло и переглянулся с дядюшкой Ли, мастером игры на хуцине, пребывающем в его единоличном распоряжении. Дядюшка Ли хоть и не знал, какое чудо собирается сотворить Шан Сижуй, но по его взгляду все понял, махнул рукой другим аккомпаниаторам, чтобы те прекратили играть, а сам приготовился следить за каждым движением Шан Сижуя. Он знал, что тот собирается отойти от либретто, по счастью, в этой сцене он выступал один и мог не бояться, что другой актер не подхватит его слов. Однако хуцинь должен быть наготове, чтобы следовать за Шан Сижуем: если он хорошо исполнит эту арию, представление можно считать удавшимся. Если же Шан Сижуй оплошает, дядюшка Ли не оставит его позориться в одиночестве, а как сможет прикроет его недостатки, чтобы хоть чем-то улучшить его положение.