Накануне отъезда мать сообщила, что предоставляет нам с сестрой право выбора: либо МИДовский интернат для детей, родители которых по служебным делам за границей, либо жить у тети Гриппы в Кирсановке. А она поедет в Индию заработать денег на кооперативную квартиру: «Иначе все мы обречены жить до старости в коммуналке», – так сказала нам мать. Мы с Линкой переглянулись и младшая с самым серьезным видом, на какой только способен пятилетний ребенок, ответила:
– Уезжай в свою Индию, а мы поедем к тете Гриппе. Таким образом, она решила этот вопрос за нас двоих».
И, вот, передо мной мой старый дневник, свидетель моих юных дней. Я начала вести его сразу по приезду в Кирсановку, в тот день, когда мать привезла нас к тетке. Думала на год, а оказалось на гораздо больший срок, в соответствии со служебной необходимостью. Мать проявила себя, став незаменимой с ее знаниями иностранных языков, в числе которых был какой-то очень редкий одного из народов Индии. Так она и застряла в тех краях на пять лет, где успела выйти замуж за сотрудника советского посольства. Регулярно приходили от нее посылки и денежные переводы, а также письма с фотографиями своей новой семьи, где они с мужем держали на руках новорожденного сына Виктора, родившегося в Дели.
«Все прекрасно, но тяжело переносится жара. И очень скучаю по вам, мои дорогие доченьки», – каждое письмо от матери заканчивалось всегда одним и тем же.
Глава 2 «Барчуки» и «дачники»
А через две недели я пошла в Кирсановскую школу, где наряду с деревенскими за партами сидели «барчуки» или «дачники». Так, из поколения в поколение, с незапамятных времен местные называли ребят из Москвы, по разным причинам оказавшихся в поселковой школе. В нашем седьмом классе таких было трое: я и братья-близнецы Кузяковы; Сергей и Виктор. В силу своей обостренной интуиции, данной мне свыше, догадалась, что они попали в разряд «барчуков», а я – в скромные «дачницы». Парни жили в самом красивом доме поселка, ходили исключительно в импорте и не были ограничены в карманных деньгах, да и жадными не были, а щедро и весело тратили деньги на всякие вкусности и часто приносили все это в класс. Таким образом им удалось смягчить самых недружественных завистников, или на время задобрить их. Братья Кузяковы были не из хилого десятка; занимались борьбой и, потом, их всегда двое, а это уже четыре кулака, четыре ноги и четыре глаза, так что испытать на себе силу их физических возможностей, желающих не находилось. Гадили им втихаря, по мелкому подло: лезвиями резали импортные куртки, отрывали пуговицы. Классная предложила хранить их фирменную одежду в раздевалке для учителей, но братья решительно отказались. Они верно поняли, что подобные меры лишь подзадорят злопыхателей. С юмором и даже весело, словно соревнуясь, заклеивали куртки, так, постепенно поверхность моднючего импорта покрывалась «шрамами» от завистников. Иногда во всеуслышание объявляли на зло врагам: