– А, с этой девушкой, Никой у тебя серьезно?
– Понимаешь, мы уже взрослые люди, давно знаем друг друга. Иногда ссоримся, миримся…
– Стоило ей появиться на пороге, как злой Волшебнице на балу, и ты сразу забыл обо мне. Я видела, как вы целовались.
– Подглядывать очень плохо, Полин. Ты рассуждаешь, как ребенок.
– Ты обещал мне! – внутри меня и правда проснулся ребенок. Я вспомнила, как мама, смеясь, рассказывала, что в детстве, когда я капризничала, то, не находя слов, топала ногой, чтобы выразить свой гнев. Мне сейчас почему-то захотелось затопать ногами в ответ Северину.
Его глаза перестали смеяться и стали серьезными. Он спросил:
– Что я обещал тебе, Полин?!
В моей душе закипело, хотелось все излить, высказать, но я смогла сказать только одно:
– Танец. Ты должен мне танец. Сам говорил.
– Да, говорил. Я отлично помню. Когда вернусь…
Я опустила голову. Мне захотелось убежать и оставить его одного, но Северин неожиданно сказал:
– Ладно, будь, по-твоему. Не станем дожидаться моего возвращения, раз обещал. Мы потанцуем немного и ты вернешься к себе. Хорошо?!
Я кивнула в ответ.
Мы танцевали песню за песней, мелодию за мелодией… Ярко светила Луна. Это было какое-то волшебство, какая-то полуявь, словно во сне…
Наконец, музыка закончилась. Северин подхватил меня на руки и понес к выходу с участка. Он распахнул входную дверь ограды, поставил меня на ноги:
– Расти, хорошо учись и помни, о чем я тебе говорил!
Я набралась смелости и встав на цыпочки, поцеловала его в щеку, а он снял с головы шапку и протянул ее мне со словами:
– Держи, это тебе. На память. Сон оказался в руку. А сейчас иди! – и он слегка подтолкнул меня от себя вперед.
– Я буду расти и дожидаться тебя! – вырвалось у меня. После этих слов я побежала, будто и впрямь за мной гналась погоня. А Северин стоял и смотрел мне в след.
Путь назад был гораздо легче и быстрее, а пожарная лестница уже не внушала мне прежнего страха. Подниматься наверх, когда над головой только звездное небо, гораздо проще, чем спускаться вниз, глядя с высоты. Я проворно взобралась на второй этаж и через окно оказалась в доме. Дубленку повесила на крючок вешалки в темном коридорчике, спрятав в нее шапку Северина. Затем, крадучись на цыпочках, открыла дверь и проскользнула в комнату, где в сумраке лунного света увидела Гриппу. Она сидела на кровати рядом со спящей Линкой и смотрела на меня. Мои ноги приросли к полу, а язык онемел. Случилось самое худшее, чего я больше всего боялась.