2
Печально, что Авторы фактически обходят стороной логические конструкции, выработанные модерном в отношении посткультурно-интеркультурной архитектуры и постидеологического общества. Их внимание сосредоточено на бинарной логике противостояния, где на уровне народов, культур и цивилизаций существует лишь борьба. Эта борьба, в предельном смысле, оказывается онтологической – противостоянием бытия и небытия. В таком взгляде «мы» находимся в бытии, а «они» – в небытии, и это категорическое деление обесценивает сложность и многообразие современных теорий и практик межкультурного взаимодействия.
Авторы акцентируют внимание на кризисной и критической ситуации в современном мире, утверждая, что в ближайшем будущем нас ожидают ощутимые изменения в глобальном раскладе сил, что приведет к подчинённому положению множества народов. Эта панорама представляется как безусловная и объективная картина происходящего. Стремление к миру для Авторов выглядит лишь иллюзией или же откровенным обманом. Они интерпретируют это как прямую проекцию той самой «борьбы цивилизаций», которую принимают за предельную онтологию.
Хотя борьба может не составлять суть всех процессов на сегодняшний день, Авторы настойчиво утверждают, что на этом уровне нет ничего, кроме конфликта, а все разговоры о мире воспринимаются как пропаганда, лишь призванная ослабить противника. Даже не предпринимается попыток выделить в контексте современного глобализированного человечества тот слой, который стремится к установлению мира, от слоя, руководствующегося жаждой доминирования и культурной борьбы.
Таков глубинный пафос Авторов. Они готовы рассматривать новую эпоху борьбы культурных систем как нечто безусловно положительное. Из их анализа словно выпадает логика модерна, воспринимаемая как ответ на конфликт между культурами и формирующая современные интеркультурные архитектуры. Это выпадение следует понимать не только как несоответствие, но и как явное отторжение более позитивного взгляда на объективное, посткультурное отношение к истории.
Таким образом, предложенные в их работе идеи о «новом средневековье» и «новой мифологии» становятся важными отправными точками для дискуссии о том, как необходимо взглянуть на историю и её роль в формировании культурных идентичностей в современном мире.