В тот момент, когда доклад почти подошел к концу, а докладчик уже потянулся в карман за конвертом, всеобщее внимание переключилось на шум, доносившийся из коридора.
– У него сейчас планерка! Сергей Александрович, вам туда нельзя!
– Плевать я хотел!
Дверь кабинета распахнулась. Еле держась на ногах, на пороге стоял его сын.
– Здравствуй, Сергей! – Александр Эдуардович встал из-за стола и рукой указал на стоящий у окна диван, предлагая присесть. – Еще пара минут, и мы закончим…
– Я был в морге! Ее там нет! – тяжело дыша, прокричал он.
– Что ж, господа! На сегодня это, видимо, все. Спасибо за доклад, Петр Семенович. Можете оставить его на столе, я обязательно с ним ознакомлюсь…
– ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? ГДЕ ОНА?! ПЕРЕСТАНЬ ДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО МЕНЯ НЕТ!
Коллеги стали в спешке покидать кабинет. Одним из последних шел невролог Алексей Степанович. Подойдя к лучшему другу, он взял его за руку и сказал:
– Хорош, Серый! Не дури. Ты пьян. Тебе надо проспаться…
– Отстань!
Сергей резким движением освободил свою руку и кривой походкой пошел на отца.
Перед тем, как закрыть дверь, Алексей посмотрел на главврача, который взглядом дал понять, что у него все под контролем.
Не дойдя несколько метров, Сергей пошатнулся и рухнул на стул. Красными глазами он старался поймать в фокус зрения отца, который уже стоял прямо перед ним со стаканом воды в руке.
– Послушал бы друга, Сережа. Тебе и правда надо бы проспаться. Взгляни на себя…
От резкого удара рукой стакан перелетел в другой конец комнаты и разбился.
– ГДЕ ОНА! ТЫ ЗАБРАЛ ЕЕ! Я ЗНАЮ! ЭТО БЫЛ ТЫ!
– Прошу тебя, незачем так кричать. – Александр Эдуардович посмотрел на осколки. Этот полный боли взгляд предназначался его сыну, но достался почему-то разбитому стакану.
– Ты прав! Это я забрал ее. Я подписал все документы. Сейчас она в похоронном бюро.
– Как ты посмел! Это должен был сделать я! Я должен был ее забрать!
Дрожащие руки схватили халат. От опухшего лица шел резкий запах алкоголя. Глядя в глаза сына, полные ненависти, он подумал о покойной жене. Она бы знала, как поступить в такой ситуации. Ей бы удалось подобрать слова. Успокоить, обнять и просто сказать, что все будет хорошо. Но Александр Эдуардович был другим. Может быть, где-то глубоко внутри и таились нужные слова, но, к сожалению, им так и не суждено было пробиться сквозь слои отрешенности, невозмутимости и безэмоциональности, за которыми, как за броней, было скрыто сердце главврача.