В книге Джона Элдриджа «Необузданное сердце» я прочитал о том, что сыну предстоит побороться с отцом и, если отец мудрый, он немного поддастся сыну и позволит ему победить себя. Это и есть инициация в мужчины: отец, признающий силу своего сына, признающий его победу над собой. «Ты сможешь, сынок!» – «Я смогу, папа, благодаря тебе».
Мудрая мать не пытается защитить сына от отца, даже если отец строг и требователен. Она понимает, что это их мужские игры. Вмешиваясь, защищая и вклиниваясь в их мужские разговоры, она рискует потерять обоих. Потерять душевный контакт.
– Должны ли родители делиться своей религиозной верой с детьми или дети должны сами определиться с выбором религии, когда вырастут?
– Родители ДОЛЖНЫ быть со своими детьми самими собой, делиться своим внутренним миром, проживать его в семье, быть естественными в своих религиозных проявлениях, какими бы они ни были. Мировоззренческие и религиозные темы не должны быть табуированы. Что у меня в этом вопросе добавилось? – Больше уважения к индивидуальности и внутренней мудрости ребенка, он нам посланник и учитель, которого мы (родители) должны обучить правилам поведения в социальном мире, а что касается его души – быть бережным и чутким, внимательным и почтительным. Ребенок – не собственность родителей, но Божий дар и Божье поручение.
– Что бы ты сказал своему сыну, если бы он спросил тебя о Боге?
– Я нашел бы в своей душе место, которым переживается чувство Бога сейчас, и начал бы свой рассказ на понятном ему, моему собеседнику, языке.
(из личной переписки)
– …Я осознал, что чувствую себя сиротой, это уже не первый раз, я раньше понять не мог: как так? Ведь родители живы, и до сих пор состоят в браке, живут вместе и даже успешно делают вид, что заботятся обо мне и моем счастье, и я 35 с лишним лет верил в эту иллюзию! Я все ждал, что додадут, долюбят, допримут… Так получается, не было у меня родителей как добрых и теплых людей, я никогда не мог на них положиться и тем более довериться. При этом я всю жизнь чувствовал, что должен им отдавать, должен заботиться, должен оправдывать ожидания, чувствовал, что живу для них, – меня вообще не было, мне было запрещено проявляться индивидуально и самостоятельно. Я все это сейчас вижу как на ладони. И я вынужден признать, что нет у меня родителей, судя по всему, и не было никогда толком, мне просто сравнить не с чем. Им я, конечно, ничего говорить не буду и отношения выяснять не стану, не вижу в этом вообще никакого смысла, полгода с ними не общаюсь, и уже не хочется, совершенно нет ни потребности, ни желания, но главное – чувство долга и вины перед ними уходит…