Вдруг приятный запах парфюма коснулся моего обоняния, вырывая из круговорота мыслей.
– Его королевское Величество милосерден, – прохрипела больным горлом. – Позвольте узнать, когда наступит двенадцатый день первого месяца студня? У меня в этих стенах не было возможности следить за календарём.
– Завтра. А до того времени ночь вы проведёте под охраной в королевской лечебнице. Мне дано устное распоряжение привести вас в надлежащий вид для аудиенции с королём.
– А вы кто? – нарочито показушно я стала вглядываться в лицо незнакомого мне мужчины.
Пора было запускать утку с потерей памяти!
– Как кто? – опешил мужчина. – Главный королевский лекарь высшей ступени Бенджамин Холлс! Но, позвольте, леди Гровенор, вы меня не узнаёте? Я ведь вас наблюдал от момента рождения!
Мои брови от удивления поднялись к небу. Передо мной стоял мужчина лет тридцати, но никак не больше! Даже если герцогине лет восемнадцать, сомневаюсь, что совсем молоденькому доктору могли позволить наблюдать столь титулованную особу. К моменту её рождения он должен был иметь репутацию хорошего лекаря! А значит, иметь широкую практику!
– Я не помню никого, – мотнув головой из стороны в сторону, я специально коснулась шеи, привлекая внимание лекаря. И не прогадала.
Он кивнул, мысленно соглашаясь с возможной причиной потери памяти. Ведь герцогиня висела в петле. Бедняжка действительно была казнена.
– Но вы помните, что вы герцогиня?
– Вы только что об этом сказали, – пожав плечами, я продолжила: – Значит, так и есть.
– Хорошо. Поспешим в лечебницу. Мне нужно вас скорее осмотреть и доложить его королевскому величеству!
Из здания тюрьмы меня сопровождали не только лекарь и два стражника в зелёной форме. На улице меня ждал целый отряд!
Выйдя из стен темницы, я с наслаждением вдохнула свежий, чуть морозный воздух. Земля под ногами оказалась в замёрзших колдобинах. Кое-где в бывших лужах замёрзла вода. Лёд хрустел, когда его разбивали своими сапожищами марширующие стражники.
У нас так обычно бывает в конце ноября или декабре. Если погода не балует снегом.
– На свободу с чистой совестью! – вглядываясь в свинцовое неприветливое небо, прошептала знакомый лозунг.
К сожалению, тюрьма была далеко от какого-то населённого пункта. Она стояла на пустыре. И второе впечатление от нового мира оказалось таким же неприятным, как и первое. Ещё холодный ветер тут же пробрался под жиденькое платье, превращая меня в дрожащую сосульку за те десять шагов, что пришлось пройти до транспортного средства.