Кадр сменяется, и теперь мы смотрим на «Грех» Франциска фон Штука. На первый взгляд здесь нет ничего такого уж мерзкого и устрашающего. Просто обнаженная девушка в депрессивно-мрачных тонах. И только присмотревшись, я замечаю огромного змея, который обвивает женское тело и с вызовом обращается к публике. Эти глазищи готовы растерзать вас в клочья в любой момент, убить взглядом сквозь полотно и даже сквозь проекцию. Но нападает ли змей или всего лишь защищается? И является ли Ева такой уж жертвой? Может быть, именно она и есть главная злодейка… Холод пробегает по спине, а я все равно не могу оторваться от снимка картины. Что же так истерзало душу художника, что он вылил свои переживания вот в это? И я пишу: мы никогда не узнаем, что хотел сказать автор, пока не спросим, что же он чувствовал. И то, что хотел сказать автор, не всегда то, что увидел зритель. Каждый видит свое. Каждый видит по-своему. Каждый видит то, что уже есть у него внутри. Почему-то в этой картине я вижу, как плохие люди притворяются хорошими. Что, если я – плохая? Но при этом выдаю себя за хорошую…
Еще одна смена кадра, и на экране появляется «Женщина в шляпе» Анри Матисса. Картина не пугает и не ужасает. Я вообще не понимаю, как она попала в эту подборку. Просто грустная женщина смотрит вам в душу, и внутри все переворачивается. Ей страшно? Может, ей больно? Или невыносимо одиноко? «Мерзость» картины в том, что женщина – синяя, что для того времени чересчур. Современники Матисса просто не разглядели гениальности и даже пытались отодрать краску. Мне жаль эту женщину. Жаль, что ее никто не понял или не захотел понять. От нас ждут революций и разрыва шаблонов, но как только человек делает что-то иначе, ему говорят, что так делать не стоит. На самом деле, я жалею не женщину на древней картине, прямо сейчас я желаю только себя.
Картины сменяют друг друга, замешивая собой тошнотворный коктейль – это все равно, что посмотреть ужастик на ночь. «Ад» Иеронима Босха, «Уродливая герцогиня» Квентина Массейса, «Времена года» Джузеппе Арчимбольдо. Чем больше их рассматриваешь и вглядываешься в детали, тем больший ужас выходит на поверхность. Может быть, именно так и выглядит прозрение. Мои одноклассники освистывают картины и закатывают глаза, изображая безумие. И тут я понимаю: общество никогда не примет мое истинное искусство. Если даже коллеги не готовы принять другой взгляд на мир.