Чудик начинает безудержно хохотать, чем привлекает и без того ненужное внимание посетителей кафе. И я закрываю лицо руками, чтобы не видеть этих осуждающих взглядов.
– Софа… – говорит он, успокоившись.
Чудик впервые произносит мое имя. И я не понимаю, почему так странно слышать свое имя его голосом.
– Ты думаешь, я не пытался? Да первым моим словом во второй жизни было – Ад! Когда вместо мама и папа из меня посыпались смерть, вечная жизнь, моих родителей лишили родительских прав, а меня отправили в псих-интернат. В следующий раз я был умнее и заговорил на эту тему, когда мне исполнилось 14. Но и тогда меня сочли психом. Раз за разом меня отправляли в лечебницу. И знаешь, больше я туда не хочу. Мне плевать на человечество. Не хочу больше его спасать. Я хочу жить нормальную жизнь. Хотя бы свои законные 17 лет.
– Но почему-то тебе не плевать на меня.
– Да.
– И почему?
– Потому что я знаю, что ты поверишь.
– А что, если я не верю тебе?
– Ты поверишь. Рано или поздно, но ты поверишь мне по-настоящему. А пока…
Чудик берет в рот трубочку и сербает молочного «Ремарка» со вкусом банана или что-то вроде того.
– Что пока? – спрашиваю я и наклоняюсь вперед.
Он трубочкой соскребает со стенок остатки молочной пены и говорит:
– Перестань меня стесняться. Я такой же человек, как и все. А не какой-нибудь дьяволенок из Преисподней.
– Мне нужны доказательства!
Я открываю paperblanks и не замечаю, как фиолетовый цветок падает на пол. Чудик наклоняется, подбирает засушенный бутон и крутит его в руках, а потом протягивает мне.
– Красивый, – говорит он.
Засовываю цветок обратно между страниц. А затем беру ручку и готовлюсь записывать.
– Мне нужны доказательства, – повторяю я свое требование.
– Какие доказательства?
– Любые. Имена, например. И как это все случилось… Как ты умер?
Не могу поверить, что я действительно задаю эти вопросы. Как ты умер? Разве можно такое спрашивать у живого человека?
– Ну?
Чудик делает паузу. Возможно, он не ожидал, что я захочу узнать подробности, и сейчас будет придумывать истории на ходу.
– Меня зовут Артур Гордей. Впервые я родился 5 апреля 1948 года. Здесь, в Березовом острове. Я всегда рождаюсь в этом городе и никогда не могу из него уехать. У меня была самая обычная семья: мама – бухгалтер, папа – экономист. Я учился в выпускном классе и собирался поступать на медицинский. Родители возлагали на меня большие надежды, но я здорово всех подвел, когда прыгнул с крыши. После этого секундная темнота, а затем я – в чьей-то утробе. Во второй раз я родился 16 декабря 1965 года в совершенно незнакомой семье простых работяг. Меня назвали Богдан, Богдан Левчук, и любили как родного, хотя я знал, что это не так. Как только я начал говорить и рассказывать про Ад, моих родителей лишили родительских прав, а меня отправили в псих-интернат. В 17 лет и 13 дней (именно столько мне было, когда я спрыгнул с крыши), мое сердце остановилось, и я снова оказался в утробе. В третий раз я появился на свет 15 августа 1983 года. Это была образованная интеллигентная семья, они должны были ко мне прислушаться. Но вместо этого мои родители своими же руками упекли собственного сына, Льва Николаева, в психинтернат. А в 17 лет и 13 дней у меня снова остановилось сердце. Ну а дальше – очередная утроба и 7 июня 2001 года на свет появился уже тот, кто сейчас сидит перед тобой. Достаточно