Его коллекция была не в коробке. Его коллекция была в его голове. И она всегда будет с ним.
Он закрыл глаза и увидел свою мать. Она улыбалась ему. Она протягивала ему руку.
– Все будет хорошо, Элиас, – сказала она. – Я всегда буду рядом с тобой.
Он улыбнулся в ответ. Он знал, что она всегда будет с ним.
Он был не один. Он был со своей коллекцией.
И он был с ней до конца.
Внутренний монолог Элиаса:
“Они забрали у меня все. Свободу. Коллекцию. Жизнь. Но они не могут забрать у меня память. Они не могут забрать у меня мои экспонаты.
Я помню каждую деталь. Каждую жертву. Каждого экспоната. Я помню запах крови, крики страха, взгляд смерти. Я помню свои чувства, свою радость, свое удовлетворение.
Они думают, что они победили. Но они ошибаются. Они не понимают, что я всегда буду с ними. Я всегда буду в их головах. Я всегда буду их кошмаром.
Я больше не невидимка. Я больше не тень. Я – убийца. И это моя судьба.
Я не жалею ни о чем. Я сделал то, что хотел. Я получил то, что хотел. Я был собой.
И я горжусь этим.
Я жду суд. Жду приговор. Но я не боюсь смерти. Я боюсь забвения.
Я хочу, чтобы меня помнили. Я хочу, чтобы обо мне говорили. Я хочу, чтобы обо мне знали.
Я – коллекционер. И я останусь им навсегда.
– Они заберут и это, Элиас, – прошептал в его голове голос матери.
– Что заберут? – спросил он в ответ.
– Твои мысли. Твои воспоминания. Все. Они заставят тебя забыть.
– Нет, мама, – сказал Элиас. – Я не позволю им. Я сохраню все. Для тебя.
Он закрыл глаза и увидел свою коллекцию. Он увидел заколку, галстук, фотографии. Он увидел свои экспонаты.
Он улыбнулся. Он был не один.
Он был с ними. И они были с ним.
Тюремные стены давили на Элиаса. Серые, безликие, они стали отражением его внутреннего состояния. Дни тянулись мучительно медленно, наполненные однообразием и ожиданием суда. Он был один в камере, в компании лишь собственных мыслей и страхов. Другие заключенные сторонились его, чувствуя исходящую от него ауру безумия и отчаяния. Он был для них чужаком, изгоем, человеком, сломавшим все правила.
Адвокат навещал его редко, лишь для того, чтобы сообщить о ходе дела и напомнить о необходимости сотрудничать со следствием. Но Элиас уже махнул на все рукой. Он знал, что его ждет, и не питал никаких иллюзий.
Ночью ему снились кошмары. Ему снились его жертвы, их лица, их крики. Ему снились его экспонаты, сломанные и окровавленные. Ему снилась его мать, которая укоризненно смотрела на него.