Покорностью царственный дух свой смири
И грешное тело постом изнури,
И сердце очисти слезами!
Тогда-то в преддверии церкви святой,
Моля у прохожих прощенья,
Измученный, плачущий, бледный, босой,
В толпе христиан с непокрытой главой,
Предстанешь ты здесь в униженье,
Да ночью узрит в униженье твоем
Народ твой и с ним все языки,
Что царь всемогущий с последним рабом
Равны перед вечным незримым судом
Всевышняго мира Владыки».
Так гневом великим исполнясь, вещал
Царю всенародно святитель,
И грозным упрекам смиренно внимал
Могучий вселенной властитель.
Потупил он взоры, поникнул челом,
И сжалося горестно сердце,
И ужас объял, как пред страшным судом,
Бесстрашную грудь самодержца.
Он сбросил порфиру, снял царский венец
И робкой, смиренной стопою
Чрез шумные стогны в свой пышный дворец
Побрел с непокрытой главою.
И срок покаянья влачился, как век,
И девять прошло полнолуний
Со дня, как властитель во гневе изрек
Погибель мятежной Солуни.
Был праздник, но с скорбью великой в сердцах
Тот праздник встречали в Милане;
С душой сокрушенной, в печали, в слезах,
Толпились на стогнах граждане.
С лицом, изнуренным суровым постом,
Босой и полуобнаженный,
Потупивши взоры свои со стыдом,
Как сын-расточитель в отеческий дом,
Шел грозный властитель вселенной
Принесть покаянье пред храмом святым,
Смиренья высокого полный.
И с плачем и воплем великим за ним
Стремились народные волны.
Слезами и скорбью деляся с толпой,
Как с нежной семьею своею,
Дошел он до церкви и с жаркой мольбой
Во прах распростерся пред нею,
И в прах вместе с ним перед церковью пал
Народ весь и бил себя в перси,
И вслед за монархом к владыке взывал:
«Я, грешник великий, спасенья взалкал,
Отверзи мне двери, отверзи!»
И двери отверзлись. Как гость неземной,
Святитель из храма явился:
Лик мужа честного любовью святой
И радостью горней светился.
Он поднял монарха десницей своей
Из праха с слезой умиленья,
При радостном звоне миланских церквей
И клира торжественном пенье.
И тайною силой небесных даров
Раб Божий монарх укрепился,
И церкви вселенской под отеческий кров
Он в паству Христа возвратился.
И снова, с главой, осененной венцом,
При радостном клике народном,
Бодр духом и сердцем и светел лицом,
Потек по ликующим стогнам.
Епископ был Церковью признан святым,
А царь Феодосий судом вековым
Потомства был признан Великим.