По секрету о своей работе Инга рассказала своей подружке Любе, которая училась классом ниже. Не жаловалась. Та сама увидела на ее плечах малиновые рубцы.
– Т ы что, с ума сошла? Бросай это дело. На фиг так мучиться.
– Пройдет, – уклончиво не согласилась Инга.
– Ладно, если тебе это так надо, я иногда буду тебе помогать.
После этого несколько раз они вдвоем штурмовали лестницы шестиэтажных домов без лифта, деля между собой Толстого, Куприна, Чехова и ЖЗЛ.
А в утренний рейс, который начинался в семь утра, Инга разносила газеты. И они ей казались пушинкой по сравнению с томами классиков.
За полтора месяца, незаметно пролетели июль и половина августа, Инга заработала достаточно, чтобы купить себе сапоги. Попались отличные –польские, замшевые. Мечта любой женщины, не то, что подростка. Полдня за ними Инга простояла в очереди в ГУМе.
Покупка стала ее тайной радостью – после тяжелого, почти беспросветного детства в коммуналке, недоедания и отказа себе во всем, пока отец сидел в тюрьме, стыда перед одноклассницами, которые видели на ней перешитые чужие вещи, которые она донашивала за кем-то, скрыть это было невозможно, – это было похоже на скачок из тьмы в новый мир!
Она угадала. В классе лучше сапог ни у кого не было. Но не тщеславие руководило девочкой, она никогда не стремилась к тому, чтобы поразить кого-то в плане «шмоток», просто ноги мерзли. И сапожки хотелось новые и модные.
Молодежь собралась у деревянного чучела, покрытого соломой, и веселилась. Играла музыка. В импровизированной под русскую избу будке продавали горячие пончики и глинтвейн. Массовики-затейники предлагали всем включиться в общий хоровод. Под аккордеон отплясывали выпившие горячего винца ребята и девушки. Ждали главного момента праздника – сожжения чучела Масленицы. Кровь кипела. Девчонки и ребята стреляли друг в друга глазками, радуясь солнцу, морозу, празднику, молодости, да и просто жизни.
Инга заметила, что красивый парень без шапки – это в такой-то мороз – не сводит с нее глаз. Он ей сразу понравился, но она продолжала делать вид, что взгляда его не замечает, и вместе с гурьбой ребят вовлеклась в общее веселье.
Они забирались на деревянную горку, залитую водой, и поодиночке, подвое, потрое спускались, визжа на всю округу, кто на ногах, кто на попе. В конце горки сталкивались с теми, кто не успевал встать. Те опять падали, вставали. Их опять подсекали. Но никто ни на кого не обижался. Всем было весело и тепло. Мерзнуть было некогда. Бегом поднимались на горку, и с визгом – вниз.