Иногда вместе с Люсиным отцом бегали по ночным совокупительным танцам и другие отцы, также высматривающие сорвавшихся с привязи дочечек. Когда какую-нибудь совсем потерявшую берега овечку всё-таки удавалось поймать, стреножить, а потом надёжно выдать замуж за хорошего человека, немудрено, что многие изнемогающие отцы сразу же возносили неистовую хвалу всевышнему, услышавшему-таки их отчаянные мольбы, а свежеиспечённого зятя целовали и обнимали с искренними воплями: «Спаситель ты наш!».
Чтобы ещё раз такое испытать?! Да боже упаси!
Под занавес всей этой дружбы народов с Люси приключилось нечто, что могло закончиться не только печально, но и закономерно, вполне в духе: «Так не доставайся же ты никому!». Целеустремлённый словно гюрза перед броском, матёрый бандит Гайка хладнокровно просчитал, где и когда он произведёт полный расчёт с отвергнувшей его девицей. Сразу после выхода той из дамской комнаты одного из ресторанов её с некоторых пор и поджидало бандитское пёрышко в бок. Двое окружают её, заслоняют видимость со стороны. Подходит отвергнутый любимый, лёгкое движение правой руки и несчастная невеста по стенке сползает вниз.
«Граждане, помогите! Скорую! Девушке плохо!». Но никого вокруг. И тишина-а. Только слышно как кричат «Горько!» в соседнем банкетном зале. Считается, что там может быть как-то прорвутся мимо такого.
Всё бы оно так обязательно и случилось, если бы вдруг мимо стоявших в расслабленной позе неподалеку от туалета двух головорезов Гайки и его самого в дамскую комнату стремительной фурией не пронеслась какая-то растрёпанная и неопрятного вида тётка, кажется, где-то тут подрабатывавшая не то уборщицей, не то посудомойкой. После чего никто Люси из туалета так и не дождался. Её там попросту не оказалось, как много раз проверяли подосланные уголовниками другие профуры и прошмандовки. Люси и след простыл вместе с той самой уборщицей или посудомойкой. Только слегка качалась от сквозняка приоткрытая рама верхнего окна, видимо подсадили друг дружку туда те дамочки, просунулись, вылезли на волю и поминай как звали – с полуторного этажа по пожарной лестнице сбоку. Но может и спрыгнули. А что – жить захочешь и не так сиганёшь.