Её кожа изменилась. Она стала такой тонкой, будто бы прозрачной. Нежная и лёгкая, как пленка на воде, она больше не чувствовала тяжести собственного тела. Каждое движение было не своим, словно она больше не владела этим телом, но и не желала возвращать его. Вода заполнила её. Она растворялась в ней, как капля, теряющая свою форму в океане.
Потом она услышала. Не чёткие слова, но… голоса. Шёпот, который был чем-то большим, чем просто звук. Это были не человеческие голоса. Это был зов самой стихии. Женские голоса, много голосов, как если бы море, сама вода, слилась в один, чтобы встретить её.
"Сестра…"
Голос был мягким, как шёпот волн о камни. Он проникал в её душу, касался её, делая её частью этой песни.
Она почувствовала их, увидела. Женщины, не совсем люди, не совсем духи. Они плавали в воде, их тела полупрозрачны, светящиеся серебристым светом. Их волосы струились, как шёлк, а глаза были глубокими, зелёными, туманными, словно сама морская пена. Эти женщины – её сестры.
Дарина ощутила, как её сердце сжалось. Это не был страх. Это было чувство поглощения, растворения в этом мире, в этих существах. Они были ей знакомы, как если бы она была частью их, частью этой воды, этого мира.
Её тело менялось, становилось легким и полупрозрачным. Она больше не была Дариной. Она стала чем-то иным. Водой.
Песня сестер заполнила пространство вокруг неё, их голоса сливались в гармонию, и Дарина почувствовала, как её движения становятся плавными, как сама вода начинает управлять ею. Она плыла, но не просто плыла – она была этим движением, этим миром, который не знал ни боли, ни страха. Она растворялась в воде, в её вечной стихии.
И когда она поняла, что её тело стало одним с этим миром, её душа больше не нуждалась в земле, воздухе, и даже… в прошлом. Вода стала её новым началом. И теперь она знала – она обрела новую форму, новую вечность.
Дарина привыкла к темноте. Она плыла в её объятиях, как если бы сама тень стала её телом. Вода стала её дыханием, её мыслью, её домом. Она забыла, как это – чувствовать вес тела. В этих глубинах мир был другой. Глубокий, вечный, безжалостный, но такой родной. С каждым днём она становилась частью моря, растворяясь в его темных водах. Но где-то глубоко в ней оставалась память, что было до.
Из тени она наблюдала за берегом. Линия огней, танцующих на волнах, как старые воспоминания, оставалась в её сознании – почти отчётливо, почти осязаемо. Люди собирались у костров, их голоса и смех, как звук, заблудившийся в пустоте, тянули её взгляд.