– А я ничего, – развел руками Гектор, нагло усмехнулся и бросился бежать.
4
– Это твое? – Света поднесла мальчику брошенный кем-то из толпы ранец. – Как ты?
Она помогла ему подняться на ноги и с жалостью осмотрела его. Неприятное ощущение наполнило ее. Она гадко выругалась вслед убегающему толстому мальчишке. Кристос хлюпал носом и, казалось, не обращал на нее никакого внимания.
– Он не поранил тебя? Молодцы какие! Толпой окружили, а! – Света натурально злилась. Кристос молчал. Он опустил глаза и смотрел в землю.
– Держи, – она отдала ему ранец. – Иди домой, мальчик. Тебя проводить?
Она смущенно усмехнулась, видя непонимание в его взгляде.
– Sorry. Where is your home? – как могла, спросила она по-английски.4
Он продолжал молчать.
– Parents? Family?5
Мальчик поднял заплаканные глаза и пристально посмотрел на нее. Но лишь на миг. Затем громко всхлипнул, схватил ранец и бросился бежать.
– Подожди! – крикнула Света, но мальчик уже скрылся за углом дома.
– Мальчишки, – вздохнула она.
«Понял ли он меня? Одно то радует, что я послужила причиной прекращения этого безобразия».
Она поправила сумку на плече и двинулась в сторону улицы, с которой так внезапно заскочила в маленький школьный дворик, услышав шум. Этот несчастный мальчик теперь не выходил из головы. За что они его так? Почему все вместе? Чем он провинился? Детская жестокость, как и радость, не знает границ, она повсеместна и, получается, одинакова всюду.
Света печально покачала головой и прошла вдоль по улочке, уходящей вверх, потом спускающейся вниз. Здесь, вдали от туристических маршрутов было тихо и безмятежно. В это время дня все городские окна были заперты ставнями, и многие местные отдыхали, предаваясь сиесте.
Она вспомнила что-то из своего школьного детства. В ее классе тоже был мальчик, которого все обижали. За худобу обзывали дистрофиком и часто после уроков не били, а скорее травили, вот так же, окружив толпой. Этот взгляд, да. Тот же самый – отрешенный, пустой, без обиды и ненависти, только с немым вопросом – «зачем?». Что стало с тем мальчишкой она не знала, да и имени его уже не помнила. Но его взгляд она зафиксировала в памяти навсегда. И сейчас, в глазах этого греческого паренька она различила то же, что видела когда-то давно, будучи в числе тех, кто окружал толпой и травил. Ей стало грустно.