А Максим вдруг рассмеялся.
– Видела бы ты свое лицо!
Люся только фыркнула, чувствуя, как ее снова охватывают отнюдь не положительные эмоции.
Однако прежде, чем она в гордом молчании принялась за еду, делая вид, что так и хотела, Макс жестом фокусника извлек из-под стола блюдце с другим десертом, а после налил девушке латте из кофе-машины и добавил карамельный сироп.
– Ого! Десерт «Павлова»! – воскликнула Люся, в восторге разглядывая пирожное со взбитыми сливками и свежими фруктами.
Она просто не могла глазам своим поверить. И сладкий, и легкий. И, по традиции, почуяла подвох.
– Ты сделал его для меня?!
Макс кивнул и улыбнулся. И посмотрел так, что Люся вдруг поверила в его искреннее желание наладить отношения с чистого листа и отсутствие камня за пазухой.
– Извини меня, пожалуйста, за тот спор, – сконфуженно выдохнула девушка. – И… Спасибо тебе! За пирожное, за котиков и за помощь!
Он устроился за столом напротив меня со своим кофе и десертом, на этот раз шоколадным брауни с апельсиновым джемом.
– Тебе тоже спасибо за котов, Люсь. И… ты меня тоже за тот разговор извини.
И пояснил в ответ на ее недоумевающий взгляд:
– Я тоже тогда мог бы вести себя сдержаннее. Вот так, слово за слово, и сами не заметили, как поругались…
Не прошло и пяти минут, как оба весело болтали, шутили, рассказывали друг другу смешные случаи из своей жизни и громко смеялись, прогоняя последствия стресса. А под конец досмеялись до того, что рапорт начальству будут писать вместе – сразу после полдника, чтобы успеть к назначенному капитаном времени. И еду для питомцев готовить – тоже.
Но вечером никто никуда не полетел.
Не прошло и получаса с момента возвращения в медблок после затянувшейся кофе-паузы, как Люся заметила, что с Марией что-то не так. Медсестра была бледна и непривычно молчалива, то и дело, прикусив губу, касалась живота, терла виски. А на планерке выглядела и вела себя вполне обычно…
А уж когда напарница привычно не съязвила на то, что Люся неловко повернувшись, чуть не уронила стопку пробирок, доктор Леготина забила тревогу и едва ли не силой заставила Машу измерить температуру.
– Тридцать девять и один! – охнула Люся, перекрикивая истеричный писк термометра. – Маш, ты больна, и серьезно! Такой резкий скачок температуры и всего за неполные три часа!