Грегуар Ташлен забился в уголок, а Конте забрался на скамью напротив.
– Я не виновен. Это даже не мой чемодан. Вы верите мне? Прошу, скажите, что хотя бы вы верите… – молящим голосом Ташлен обратился к своему еле различимому в темноте визави.
– Это очень сложно, дружище. Тем более, что во сне ты клялся кого-то растерзать. Кого ты так поносил?
– О, Господи, и зачем я так напился! Поверьте мне, Конте – так ведь ваше имя? Конте, я не пьяница, просто слегка перебрал вчера… Вообще, я трезвенник – клянусь Святой Девой Марией!
– Слегка перебрал говоришь? Ты еле мог стоять на четвереньках, друг!
– Я не знаю, как так вышло, я не пил так много, чтобы утратить облик человека! Да и от двух-трёх стаканов разбавленного виски разве может так развести?
– Почему же, очень даже может. Если с непривычки – а это твой случай, добавь ко всему палёное пойло. У барменов для таких простачков как ты всегда есть пару «особенных» бутылок под стойкой.
– Симона… Симона Курвуазье… я надеюсь, что там не она! Мне нужно позвонить! Мне нужно срочно позвонить! Нужно сказать им, чтоб остановили у ближайшего телефона, если только она возьмёт трубку – я вздохну с облегчением, и пускай везут меня, куда хотят!
Конте насмешливо расхохотался:
– А как же, остановят! И по рюмке нальют, и под аккордеон станцуют! Слушай, а эта Симона случайно не та старая шлюха с мерзким, упавшим до колен и изуродованным оспой лицом?
– Нет, она не шлюха! Старая – да, но не шлюха, я просто погорячился… Постойте, откуда вы знаете?!
– Прости, подслушал твои пьяные россказни. Так кто она такая? Какая-нибудь заносчивая богатая тётка?
– Вовсе нет, она – литературный критик! А я – писатель! – последнее слово особо гордо прозвучало в устах Ташлена.
– Вот оно что… Ты как Шекспир что ли, стишки да сценки пишешь? А те остальные – носатый, ехидный дебил и недоносок с гнилыми зубами – они кто, библиотекари?
– Те остальные тоже критики, члены жюри литературного конкурса! Я – Грегуар Ташлен, писатель-сценарист, который был жестоко обиженный и незаслуженно отвергнутый этими так называемыми «людьми»! Я написал великолепную пьесу, и представьте себе, Конте, мой сюжет распилили напополам и облили помоями от запятой до точки! Да ещё и на конкурсе, ещё и в Монпарнасе и перед залом, полным народу! Я тогда не выдержал, сорвался, и всё им высказал – как я их ненавижу и какие они тошнотворные зануды! Конте, я даже не угрожал ни Симоне, ни остальным, мы просто перекинулись проклятиями, о чём я глубоко сожалею и раскаиваюсь!