. Интеллектуальным событием книга Мэри Калдор становится благодаря насыщенному описанию войны в Боснии и Герцоговине (1992–1995). Опыт ее поездок по бывшей Югославии, бесед с участниками и жертвами боевых действий кристаллизовался в объяснение причин, по которым масштабные миротворческие усилия оказались столь впечатляюще неэффективны (в том числе и послевоенные, как показал антисербский погром в Косово в марте 2004 года). Боснийская война «стала образцовым случаем, из которого в начавшийся после окончания холодной войны период были извлечены разные уроки, – тем примером, которым пользуются, чтобы поставить точку в разнобое принципиальных позиций, и в то же время лабораторией, в которой экспериментально отрабатывались разные методы управления новыми войнами»
[5]. Этот «эталон» характеризуют три группы признаков. Во-первых, цели «новых» войн не являются политическими в традиционном смысле, они связаны с «политикой идентичности», а не с идеологически или «геополитически» обоснованным «национальным интересом». Во-вторых, бой (и даже контроль территории) перестает быть главным средством
[6], «новая война» – это скорее война с населением, чем с противником. В-третьих, эта война живет за счет специфической военной экономики, децентрализованной, зависящей от внешних источников (гуманитарная помощь, участие диаспор и т. д.) и криминальных доходов от торговли оружием или наркотиками.
Некоторые описания звучат сегодня пугающе знакомо:
Фактически сербская общественность пережила виртуальную войну задолго до начала реальной – виртуальную войну, мешавшую отличать истину от вымысла, так что война стала неким континуумом, где в один и тот же феномен слагались битва на Косовом поле 1389 года, Вторая мировая война и война в Боснии. Дэвид Рифф описывает обычную практику, когда солдаты из боснийских сербов, целый день обстреливавшие Сараево с близлежащих холмов, звонили потом в город своим друзьям-мусульманам. Из-за психологического диссонанса, производимого этой виртуальной реальностью, такое, выходившее за привычные рамки, противоречивое поведение обладало для солдат абсолютным смыслом. Они стреляли не по своим личным друзьям, а по туркам. «Еще до конца лета, – говорил Риффу один из солдат, – мы выгоним турецкую армию из города. Точно так же, как они выгнали нас с Косова поля в 1389 году. Там было начало господства турок на наших землях. Здесь будет его конец, после всех этих жестоких столетий… Мы, сербы, спасаем Европу, пусть даже Европа и не ценит наших усилий»