– Откуда ты это знаешь? – воскликнул Гаврила.
– Отец сам мне рассказал. Он хотел, чтобы я тоже их увидела, так как был уверен в реальности происходящего. Я пыталась его переубедить, пока не поняла, что это бесполезно. Мой отец был болен!
– Почему ты не определила его на лечение?!
– Потому что он не хотел. Да и денег у нас на хорошую клинику не было. Не в психушку же мне определять родного отца? – в глазах Нины впервые за весь вечер блеснули слезы.
– Не плачь, – попросил Гаврила и приобнял ее за плечи.
– Погоди, – сказала Нина. – Я хочу рассказать тебе все. Мне ведь даже не перед кем было излить свое горе.
– Рассказывай, – тихо проговорил Гаврила.
– Однажды отец не выдержал, откопал в огороде свой партийный билет, вернулся домой, налил всклянь в стакан водки, опрокинул его одним махом и с криком: «Прости меня, родная партия!» – сиганул в окно. Так я осталась полной сиротой, – сказала Нина.
– Как же ты жила все это время? – вырвалось у Гаврилы.
Нина флегматично пожала плечами:
– Сначала продавала все, что можно продать ценного из дома. А потом поняла, что делать нечего, есть-то что-то надо, и, встретив бывшую одноклассницу и узнав, что она торгует обувью, пошла торговать на рынок женским бельем.
Гаврила слушал ее, смотрел на нее, и сердце его обливалось кровью.
И эта новая Нина, похудевшая, подурневшая, с покрасневшим носом, загрубевшими руками и посиневшими от холода губами, умилила его и растрогала до глубины души. После чего его задремавшая страсть вспыхнула в нем с новой силой.
Гаврила обогрел девушку, накормил, приодел и решил познакомить с матерью. Нина не возражала. Она была согласна на все! Лишь бы есть досыта каждый день, не просыпаться чуть свет и не мерзнуть на рынке, угождая ненавистным ей покупательницам.
Матери Нина не понравилась. Но отговаривать Гаврилу и тем более запрещать ему жениться на девушке она не стала. Только и сказала тихо:
– Тебе, сынок, с ней жить. Так что думай сам.
Гаврила долго раздумывать не стал. То, о чем он так долго мечтал, что уже не надеялся получить, само свалилось ему в руки, как переспелое яблоко с ветки яблони. И он повел Нину в загс.
Жить они стали в квартире, доставшейся Нине от родителей. На этом настояла его молодая жена.
– Не жить же нам в хрущевке с твоей матерью, – проговорила Нина решительно.