Сталинский рейд - страница 3

Буду искренне благодарен читателям и особенно боевым соратникам по партизанской борьбе за их замечания, отзывы и пожелания, которые постараюсь учесть в последующей работе над книгами.

С. Ковпак,

дважды Герой Советского Союза

Давно минули дни моей безрадостной юности, но и сейчас не забываются пережитые в те годы нужда и бесправие.

Слобода Котельва, где я родился в 1887 году, расположена на Полтавщине, крае живописном, не раз воспетом поэтами. Как и ряд других сел центральной части Левобережной Украины, слобода была заселена дальними потомками запорожских казаков. В их быту и нравах, в звучании фамилий сохранились, да и теперь еще не стерлись приметы времен борьбы казачьей вольницы с польской шляхтой, турецкими янычарами и алчными степняками.

В Котельве насчитывалось несколько тысяч дворов. Издали ее безошибочно можно было узнать по куполам семи церквей, возвышающихся над прибрежными вербами. А вокруг них – крестьянские хатки, утопавшие в зелени садов. Глядя на эту ласкающую взор картину, стороннему наблюдателю трудно было представить, что обитателям беленьких хаток нужда сопутствует от рождения и до дня кончины.

Семья наша была большая: дед, бабушка, отец с матерью, да нас пять братьев и три сестры. Едоков, как говорится, хоть отбавляй. На всех детей имелась одна пара старых «чобит», и зимой мы редко гуляли на улице. Долгими вечерами дети и взрослые любили слушать рассказы нашего деда Дмитра. Прожил он на свете сто пять лет и знал много занятных историй. Изведав сызмальства удел безземельного крепостного, он попал в рекруты, служил в Санкт-Петербурге, участвовал в баталиях против горцев Шамиля на Кавказе, ходил по «цареву указу» в ненавистный Венгерский поход, защищал Севастополь. Затаив дыхание, слушала детвора воспоминания старого воина, всегда проникнутые любовью к родной стороне.

Когда подрос, меня послали в церковно-приходскую школу. Помещалась она в церковной сторожке. Во всю длину комнаты стояли столы. С одной стороны сидели ученики первого года обучения, с другой – третьего, а посередине – второго. Учил нас поп, крутой и жестокий, который, кстати сказать, ведал всем образованием на селе. Стоило кому-нибудь зазеваться или созорничать, как страшная, поросшая рыжей шерстью поповская рука отпускала звонкую затрещину и хватала свою жертву за ухо.