Каково же было наше возмущение, когда при отступлении мы увидели на тыловых базах большие запасы муки, масла, консервов и других продуктов, боеприпасы, вооружение и обмундирование.
Нам строжайше запрещалось уничтожать при отступлении военные склады и выводить из строя железнодорожные станции. Офицеры говорили, что этим, дескать, можно расшифровать противнику пути отступления своих частей и их местонахождение.
В районе Черновиц наша разведгруппа прикрывала отступление 47-й дивизии. На станции солдаты нашли в пакгаузах много обмундирования, конской сбруи, продовольствия. Там же, неподалеку от железнодорожного узла, обнаружили большие склады снарядов разных калибров, ручных гранат, винтовочных патронов. Зачем же оставлять все это врагу! Я был старшим группы и под свою ответственность приказал все уничтожить. Но как только мы вернулись в полк, начались допросы. Командование разыскивало виновников «диверсий». Оказывается, на других железнодорожных станциях солдаты арьергардных частей поступили так же, как и мы. На общих построениях офицеры уговаривали солдат выдать «преступников», ссылаясь при этом на приказ верховного главнокомандующего об их розыске.
– Что же это получается: или сам верховный немцам продался, или в ставке у него сидят изменники, – возмущаясь, говорили солдаты.
Нам, не искушенным в политике, становилось все яснее, что в страшных неудачах армии и страданиях народа виноват весь прогнивший царский строй. И когда до нас дошла весть о Февральской революции, о свержении царя, в полках началось брожение, появилось много разных агитаторов. Были тут и меньшевики, и эсеры, и анархисты… Кто только нас не агитировал! На чьей же стороне правда?
– Чутьем и разумом солдаты поняли, что правда только у большевиков. Из всех партий только они говорили: «Долой войну! Земля – крестьянам, фабрики – рабочим!» Эти лозунги, как нельзя лучше, выражали сокровенные думы и заветные мечты каждого из нас. Дорогие народу слова большевистской правды выслушивались с особым вниманием. Большевистские листовки и газеты зачитывались буквально до дыр.
Однажды, незадолго до Октябрьской революции, в небольшой деревушке командование полка устроило молебен. Полковой поп настроился прочитать очередную проповедь о том, как должно сражаться русское воинство. Солдаты полковой разведки и полковой пулеметной команды пришли на молебен с оружием и красными повязками на руках. Командир полка, возмущенный этой дерзкой выходкой, подбежал к нам и набросился на меня, как на старшего: