Впрочем, понятие «дружбы» в принципе было чуждо коллективу газеты Das Glas, название которой – «Стекло» – обозначало открытость и прозрачность публикуемой информации. На деле же они ничем не отличались от всех остальных изданий, для которых сенсация всегда стояла на несколько ступеней выше человеческих чувств и норм морали. Последнее стало открытием для Эммы, но она все еще пыталась оправдать это тем, что люди должны знать правду.
Ей на самом деле очень нравилась эта работа. Даже когда в половине восьмого вечера звонил телефон и кто-нибудь просил о каком-нибудь маленьком одолжении, ну просто сущем пустяке, который больше ни один человек на свете не может сделать.
В этот раз позвонила Таня, женщина под сорок с русским именем, но уходящими в глубь веков немецкими корнями – в семидесятые в Германии было модно называть детей русскими именами. Запинаясь от волнения и меняя буквы местами, Таня сказала, что застряла в аэропорту и никак не успевает на пресс-конференцию в Feuerbach Robotics. О значении этой пресс-конференции Эмме не нужно было рассказывать – вся редакция жужжала как потревоженный улей с тех самых пор, как Штефан Фейербах, генеральный директор компании, после пятилетнего молчания объявил о том, что готов говорить с прессой.
Естественно, Эмма не могла не выручить коллегу, хотя и испытывала определенные опасения по поводу своей компетентности для выполнения столь ответственного задания. Тем не менее времени рефлексировать по этому поводу уже практически не оставалось, поэтому она распечатала список вопросов, высланный Таней, и, стараясь дышать хотя бы через раз из-за одолевавшего ее волнения, вышла в промозглый берлинский вечер.
Ранее тем же днем Марк и его коллега Диана внимательно изучали фотографии девушки, обнаруженной утром. За окном полицейского управления ярко светило солнце, пробираясь сквозь пожелтевшую листву, и весело щебетали птицы, словно забыв о том, что сейчас совсем не весна.
– Ненавижу строить предположения, пока не готов отчет судмедэксперта, – фыркнула Диана, отворачиваясь от доски, на которой были развешаны фотографии.
В отличие от Марка, обладавшего непримечательной, невыдающейся и незапоминающейся среднеевропейской внешностью – что, впрочем, вполне неплохо для полицейского, – Диану замечали всегда и везде. Несмотря на то что свои светлые волосы она обычно собирала на затылке в хвост, а широкими чертами лица и характером пошла в отца, известного в свое время автогонщика, Диана умела выглядеть эффектно. Особенно ей в этом помогали четвертый размер груди и высокие каблуки, которые в случае необходимости становились смертельным оружием.