– Братья! Сарматы один род, одно племя! Неужели, вы, за этот кусок мяса, отделённый от своего туловища, готовы пролить кровь своих товарищей, деливших с вами все невзгоды?
По рядам воинов Скила прошёлся тревожный шум, после коего Сарматы медленно поползли с коней, вставая на земле на одно колено и в знак послушания, опустив вниз головы. В это время с другой стороны, послышался боевой клич их соплеменников:
– Айять! Айять!
– Братья!
Перебивая всё возрастающий шум, закричал снова молодой хан:
– Ваши товарищи вас прощают! А я, как хан, принимаю в своё войско! Слава или смерть!
Одушевлённые таким возгласом, Сарматы вновь взлетели на лошадей, и, повинуясь приказу новому хану:
– Вперёд!
Бросились в атаку на рядом стоявших в боевом порядке римлян. Не прошло и получаса, как левый фланг ромеев был сломлен. Не ожидавшие нападения с этой стороны, римляне поздно стали разворачивать свои фаланги на левое крыло наступавших на них Сарматов. Увидев смятение в рядах противника, Аттила отдал приказ о наступлении. Таким образом, две противоборствующие армии вступили в решающую фазу борьбы, где явным преимуществом уже пользовались гунны. К полудню этого дня исход боя был ясен. Тесня неприятеля с фланга, у ромеев стал проседать и центр. Напрасно Арнегискл, увидев наступление гуннов, попытался перехватить инициативу, воодушевляя своих воинов победными возгласами и появлением на поле битвы, подбадривая отступавших римлян. Его издали разглядел молодой сармат, словно тараном своей лошадью ломавшей ряды неприятеля. За коим, словно тень лез здоровый охранник, не подпускавший к юноше со стороны спины даже близко рвавшихся вперёд римлян.
– Убить его!
Заметив воина, кричал осипшим, скрипящим голосом полководец. Но всё было тщетно. Добравшись до военачальника, он, вступил с ним в кратковременную схватку и, срубив с плеч заносчивую голову, прикрепил её трофеем к своему седлу. Арнегискл уже не увидел, как доверенное ему Феодосием, непобедимое войско ромеев потеряло боевые порядки и, дрогнув, отступило. А несколькими часами позже было рассеяно гуннами по равнине словно крупа. В реку Утум, по словам современников, сливались ручьи пролитой людьми крови, от коей та преобразилась в жуткий красный цвет.