Это три часа сорок пять минут, быстро сообразил, обрадовавшись, но не насторожился – чего это такая выгодная подработка не востребована? – а надо было! И дал согласие.
Стали заявление писать тут же. Она диктует, а я пишу.
И пошли мы с нею к проректору заявление подписывать. Тут наваждение продолжилось, лик поменяв.
Вхожу впервые в начальственный кабинет. Сидит, улыбается проректор, а глаза у него большие, восточные, с поволокою.
– Что скажешь хорошего? – любезно вопрошает вместо приветствия.
– Да вот, – отвечаю, – заявление принес, на работу устраиваюсь.
В растерянности стою перед столом начальника, думаю, начнет сомневаться, а он, улыбаясь, заявление взял, глазищами своими чуть косенькими пробежался по листку сверху вниз. А заведующая вдруг сахарным голоском поясняет:
– Потребность возникла производственная. Там, у духовиков, одни юноши, и нужно им концертмейстера соответствующего подобрать, а то ведь совместная игра с девушками чревата, – хи-хи.
– Пусть работает! – говорит начальник, и заявление подписывает – «в приказ».
Итак, бумага подписана, сделка состоялась, а я и не понял поначалу – с кем ее заключил-то. И пошел работать, согласно расписанию по вторникам и пятницам.
Направили меня в класс к гобоистам.
Думал, что все будет как обычно, как на индивидуальных занятиях «по специальности»: преподаватель с учеником работает – учит, показывает, а концертмейстер лишь подыгрывает, когда надо. Но плохо знал я специфику своей новой работы, – все было совсем не так.
Их, гобоистов, было пятеро. На урок они приходили почему-то все вместе и оставались все вместе до конца, пять часов то есть. И начинались разговоры: про качество «тростей» (это то, что они в рот суют, играя), про то, что кто-то о ком-то сказал что-то из того, что говорить, совсем уж не следовало. Все это «вываливалось» беспорядочно педагогу, ему в укор ставилось, а он – то отбивался, то встречными упреками подливал масло в огонь скандала.
Через пятнадцать минут я понял, что все происходящее не случайно, что коллективный треп не закончится в ближайшие часы. Захотелось убежать, укрыться где-то и не появляться больше в этом кошмаре.
Но – работа. Нужно сидеть.
Стал, пока они «кракают», разучивать свою партию из их репертуара.
Они на секунду остановились – с удивлением. Но скоро с новыми силами, добавив децибелы, стали выяснять отношения.