– «К’иин-ре», – отозвалась девочка, – это очень грубое нимское ругательство, которое означает примерно «Е…»
– Не надо продолжать, Суэрте! Откуда ты знаешь их язык?
– Я не знаю. Оно само. Мне говорят, что делать. Не всегда, конечно.
– Что ты ей сказала?
– Правду. Что она выйдет за розоволицего. Это неизбежно.
– Нет. Я не хочу. Я убежала из дома. Этого не будет! – Кажется, сейчас зеленокожая разрыдается.
– Шла бы ты спать, Суэрте. – Дор сделал страшные глаза. – У Ла’ары сегодня был тяжёлый день, не надо её расстраивать.
– Как с маленькой со мной, посмотрите на него…
Девчонка ворчала, устраиваясь в разноцветном ящике, пока, наконец, не затихла.
Спасённая девушка глядела на жёлтые лепестки огня, с лёгким потрескиванием разрывавшие черноту. Рыжий оживил кукол и попытался развеселить маленькую красавицу, но лучше не стало. Дору раньше не приходилось так тесно общаться с девицами, и он пребывал в полнейшей растерянности. Чародей глубоко вздохнул и спросил:
– Ну как тебе помочь?
– Ты помог, – бесцветно откликнулась та.
– Похоже, этого мало…
– Она правда видит?
– Суэрте? Наверное. При мне пока не сбывалось. Но она точно необычная. Есть в ней какая-то сила.
– Но я не хочу. Почему я? Что я сделала? Спаси свой народ! Нельзя по-другому? Нельзя кого-то ещё отдать? И она говорит: «к’э-те-ннэхфа». Де-нгор к’иин-шеал!
– У тебя красивый язык. – Жалеть нельзя, надо отвлекать.
– Это ру-га-тель-ство, – неуверенно произнесла Ла’ара. Длинные слова давались ей с трудом.
– А звучит красиво.
Девушка улыбнулась. Но тут же всхлипнула и расплакалась.
– Не хочу жерт… жер… н-тэон литт’ха мраэр вээ… Не хочу быть женой дха’эр!
– Ну не плачь! Хочешь, пойдём с нами! Мы в Моор…
Та зарыдала ещё горше. Дор не придумал ничего лучше и осторожно обнял Ла’ару за плечи. О запрете на прикосновение он вспомнил только через минуту, когда девушка уже тихо всхлипывала, прижавшись к его тощей груди. «Сделанного не воротишь, а оттолкнуть её сейчас было бы подло», – подумал маг и провёл рукой по кудрявым душистым волосам беглянки. Она лепетала что-то, перемешивая свой язык с полуфразами на языке розоволицых, но их не нужно было понимать. Нужно было просто разделить её горечь на двоих.
Суэрте незаметно приоткрыла глаз, посмотрела на парочку, перевернулась на другой бок и хитро улыбнулась. Наутро прекрасная ним’эр исчезла, а Дор тайком от маленькой проныры спрятал белый цветок в свой ящик. Та сделала вид, что ничего не заметила.