- Стрелок наверняка будет хорошо
защищен, - возразил генерал. - Думаю, при первых же признаках атаки
с воздуха он немедленно укроется в каком-нибудь надежном убежище.
Уверен, для него русские постараются построить такой блиндаж,
который возьмет разве что прямое попадание стокилограммовой бомбы.
Есть еще вариант с управлением огнем по радио, как он это уже
неоднократно делал.
- Зенитный огонь требует немедленной
реакции на маневры самолетов. При использовании радио будут
неизбежно возникать задержки, и эффективность стрельбы резко
упадет. Уверен, что стрелок займет место наводчика одной из зениток
или возглавит расчет прибора управления зенитным огнем батареи.
Кроме того, я считаю, что при нашей атаке Нагулин не побежит в
блиндаж, - усмехнулся Рихтенгден. – Хоть он и унтерменш, но ни разу
не дал нам повода усомниться в своей смелости. Он не бросит
товарищей и попытается отразить налет. Но даже если ему прикажут и
силой эвакуируют в блиндаж, у нас есть средство сделать так, чтобы
с этой позиции живым он не ушел.
- Опять какая-то новинка?
- Естественно. Без подобных сюрпризов
рассчитывать на гарантированное уничтожение стрелка было бы слишком
самонадеянно. Три года назад, в тридцать восьмом году, наши ученые
при попытке создать новый мощный пестицид синтезировали вещество,
перевернувшее наши представления о токсичных газах. Это
фосфорорганическое соединение нервно-паралитического действия
получило название «зарин». Его преимущество заключается в
воздействии на человека не только через органы дыхания, но и через
кожу. Защититься от зарина можно лишь с помощью полного защитного
костюма, которого, я уверен, у Нагулина не будет. Промышленное
производство этого газа еще не освоено нигде в мире, но, как я
выяснил, с помощью экспериментальных установок нами уже наработано
около двадцати килограммов зарина. Учитывая его исключительную
токсичность, этого хватит для снаряжения нескольких десятков
авиабомб, которые мы применим в комплексе с обычными фугасными и
осколочными боеприпасами.
Генерал посмотрел на Рихтенгдена
долгим взглядом, в котором читались смешанные чувства. Сама идея
применения на войне отравляющих веществ была ему явно не по душе,
но в предложении полковника имелось рациональное зерно. Фюрер своим
личным приказом санкционировал применение боевых газов, и теперь у
Абвера в этом вопросе тоже были развязаны руки.