Агния тихо засмеялась, но потом грустно улыбнулась:
– А почему именно за бортника? Чем вас мясник или кузнец не устраивают?
– Ну, не знаю, просто на ум пришло именно это. У меня душа к природе больше лежит, – и иронично махнув рукой, она окинула взором смотровые башни замка.
Стражи на стене только недавно заступили в дозор. И лица тех, кто был освещены светом многочисленных факелов, были на удивление радостные. Кто-то живо рассказывал что-то своему товарищу, скорее всего о пополнении в семействе, так как сложил руки в форме люльки, словно качая невидимого младенца. Кто-то с кем-то спорил, бойко жестикулируя и возводя указательный палец к небесам, мол, там свидетель, а кто-то лениво привалился к бойнице и с улыбкой наблюдал за окрестностями и за всем происходящим внизу у замка.
– Знавала я одного охотника, – ответила Агния, отводя вмиг глаза куда-то в сторону. – Мужчина хоть куда был, замечу между нами, все при нём было, кроме одной маленькой штучки – честности. Но, я обещаю подумать над вашим предложением, моя госпожа, хотя мне куда более охота нянчить ваших малышей, чем своих заводить.
Агидель вдруг залилась румянцем:
– Не, Агния. Я пока так далеко не заходила в своих мыслях. Я не этого пока хочу.
– Мужчины после женитьбы уже не спрашивают мнение жены, чего она хочет.
– Ох, – скептически скривилась девушка, плотнее запахнув меховую безрукавку. – Какие соблазнительные перспективы намечаются.
– Кузнец, кстати, весьма завидный жених, имейте в виду, ну или кто-то из следопытов личного отряда нашего Князя. Но это если знатные наследники не по душе вам будут, – женщина улыбнулась Агидель и пошла к воротам, ведущим в замок, у которых несли караул четверо высоченных стражей. Они перебрасывались какими-то скабрезными шуточками, глухо посмеиваясь в высокие вороты капюшонов, которые скрывали их лица по самые носы от холодного ветра, но при виде подходящей кормилицы и Княжны, стражи склонились в почтенном поклоне. Дамы ответили им учтивым легким кивком головы и удалились под сень замковых врат.
Стражи проследили за Княжной и её кормилицей, и, когда те скрылись из поля видимости, вновь вернулись к обсуждению женских прелестей.