Агате казалось, что она теряет форму, библиотека рябила и плыла, ноги становились ватными, возбуждение тянуло влажной болью. Её руки словно погружались, задевали линии широкой клетки на его рубашке, цеплялись. Агата тихо застонала. Матвей коленом нажал между напряжённо сдвинутых бёдер, освобождая территорию для ласки. Это движение отрезвило:
– Не надо! – и Агата вновь попыталась вырваться. Уперлась ладонями, но это всё равно, что проходить сквозь стену. Холодные, твёрдые мышцы Матвея неподвижно стояли преградой, не замечая её попыток. Девушка замотала головой:
– Матвей, пожалуйста… не надо. Не де…лай э.. я не хочу, не хочу… пожалуйста, только не так…
В комнате будто включили кондиционер на полную. Похолодало. Время остановилось. Мерцание дня замерло. Он ждал. И вот не страх, а любовная тоска всплеснулась во взгляде Агаты. Секунда – и её руки вскинулись вверх, закрыли изгибами локтей глаза, зубы вцепились в запястье. Агата дёрнулась, но Матвей теперь не позволил уйти. Ласки потеряли свою знойность, стыд затопил. Перед глазами был водоворот мелочей: треск цепочки, синий корешок книги, вырванной взглядом, разбитое выдохом “нет-т-т”, твердый пол, мягкость его причёски между пальцев, его поцелуи в самой чувствительной точке. Матвей ласкал губами, и сил понять “что происходит, что делать…” – не осталось. Она отдалась его воле. Всё закончилось достаточно быстро. Но самое неприятное её только поджидало, с волнами ушедшего возбуждения будто ушли все краски.
Матвей поднялся и смотрел на девушку, закрывающую себя платьем. Она открыла полные слёз глаза, неловко встала и вновь попала в плен к мужчине:
– Ты хорошо запомнила, что следует делать? – ровный приглушённый голос прозвучал возле её виска. Матвей, держа Агату близко к себе за талию, взял её руку и положил к себе на брюки. – Это тоже запомни, – она виновато подняла глаза и посмотрела на него.
– Больше не смей, я понятно объясняю? – кивок волнистой головы. – Не смей больше ввязываться ни в какие игры моей жены, – он отпустил её руку и протянул трусы. Скомкав их в кулаке, Агата развернулась и пошла из дома.
За калиткой она остановилась: как теперь быть, что делать? Пустота заняла её всю, вытеснив чувства. Ей вспомнились виденные в кино методы побега. Побежать ли без оглядки? Но куда? И что там, лечь ли на полу в позу эмбриона…? Слёз нет. Ничего нет, что может отвлечь. Пустое и глухое чувство окончания вытеснило всё.