– И в чем этот негатив проявляется? Взрослые же люди, неужели скатываются в дразнилки?
– Нет, нас не дразнят, в основном. С подачи кого-то из землян стали называть не чертежниками, а чертилами.
– Детский сад, ясельная группа, – фыркнула я.
– Это ерунда, а вот стычки происходят регулярно, особенно из-за девчонок. Парни пристают, очень навязчиво, не принимая отказа. А еще подставы устраивают. Без применения магии. В общем, у нас тут полноценное противостояние.
– А преподы?
– А что они? Если поймают за этим занятием, накажут.
– Что-то мне с каждой минутой все меньше хочется оставаться на вашем факультете, снова окунуться в ту атмосферу ненависти не хочу.
– Это будет твое решение. У тебя есть два месяца, чтобы понять, сможешь ты учиться или нет. Но прошу тебя, не говори пока ничего другим переселенцам. Мы сами им все объясним, позже.
– Хорошо, но ты должен пообещать, что Лекс ничего не узнает о нашем разговоре.
– Обещаю, – кивнул он и поднялся, – отдыхай, Саша, завтра начнем изучать алфавит, да и вообще, готовиться к жизни в нашем мире. Я рад, что ты открылась мне и все объяснила. Обещаю, что не позволю никому тебя обидеть, – он легко улыбнулся и отправился к выходу. – Кстати, а Кит – это твой брат?
– Нет, друг.
– Тот, что на фото?
– Ага, а что?
– Ничего, любопытствую, тебе повезло, что он оказался рядом и помог тебе.
– Это точно, – улыбнулась, глядя на фото друга.
Доминик пожелал мне доброй ночи и вышел, оставив одну. Мне предстояло принять сложное решение. И пока все обстоятельства сложились против моего обучения на этом факультете. Слишком свежа была рана, которая казалась давно зажившей. Два месяца. Два месяца, чтобы понять, как сложится моя дальнейшая жизнь.
Несколько минут я смотрела в пустоту, а потом решила написать отцу. Нужно рассказать о новостях и попросить совета по поводу факультета. Стоит ли овчинка выделки, настолько ли хорош факультет, как его описывают учащиеся, и насколько слова о всеобщей нелюбви к чертежникам правдивы. Уж папа обманывать не станет. Села за стол, взяла лист, ручку и начала строчить. Хотелось рассказать обо всем, кроме Лекса. Это была только моя проблема. В конце письма спрашивала, что папа сказал Киту, хотела написать письмо еще и другу, но нужно было не разойтись в версиях моего исчезновения с отцом.