– Фридрих, это Оливия. – Кивнула Жанна на спутницу. – Работница портового буфета.
– Очень приятно, – тут же протянула молодому человеку руку Оливия. Тот обернулся и, одарив женщину улыбкой, пожал прохладную ладонь. – Вы с «Зимнего пика»?
– Так и есть. Отплываем через полтора часа.
– Если не секрет, милый Фридрих, куда же вы держите путь?
Жанна скривилась: она рассказала подруге о маршруте «Пика» только что за незапланированной чашкой кофе.
– Дания, – ответил Фридрих. – Вы бывали там когда-нибудь?
– Упаси, – хихикнула Оливия, поджигая сигарету. – Я из порта-то выезжаю только на рынок.
– Печально.
– Сойдёт.
– Пташечка, поплыли с мистером Фридрихом в Данию! – лукаво улыбнулась Жанна. – Вдруг, им там буфетчиц недостаёт.
– Ага, и поломоек. Нужны мы им, – Оливия фыркнула и с наслаждением затянулась. – Фридрих, не хотите ли прикурить?
– Благодарю, мисс. Не балуюсь. – Молодой человек встал и, отряхнув полы пальто, коротко поклонился женщинам. – Вынужден вас оставить. С минуты на минуту командный сбор: будем проверять всё к отплытию.
– Плывите, плывите. – Кивнула Жанна. – Следом за вами и «Гринч» отправится. Вы ведь в одну сторону?
– Верно.
– Осторожнее, – скучающим тоном добавила Оливия. – Бен Боттом – такой хитрец.
– Пташечка, что же ты оскорбляешь коллег! – поддела подругу Жанна. – Подумаешь, неразговорчивый.
– Помышляет что-то, вот и молчит.
– Будет тебе! Гостя пугать.
– Вынужден откланяться, – слегка громче повторил Фридрих. Он вдруг почувствовал, что ни на минуту больше не хочет задерживаться на этой пустынной пристани в компании сплетен и сигаретного дыма. – Желаю вам хорошего дня, прекрасные дамы.
– Ага. – Оливия стряхнула пепел в мусорку и помахала рукой. – Заглядывайте: сырные пирожные привезли.
Фридрих, не оглядываясь, миновал пристань, и, потратив ещё немного времени на то, чтобы подняться по небольшим холмам, очутился у вереницы одноэтажных домиков, где временно размещали моряков перед отплытием. Каждый дом представлял собой неказистое здание из кирпича с примитивно обставленной комнатой внутри. В ней обычно размещалась одна кровать, кухонный стол, два кресла, раковина и печка. За отдельной дверью можно было найти обшарпанную умывальню. Но даже такие условия казались морякам непозволительной роскошью: на корабле все привыкли жить просто, в родных каютах, на палубе под ледяными ветрами и дождями. И это ощущение свободы определённо выигрывало у жажды удобства.