– Ладно, ладно… – сдался Огневский. – Так что за задание?
– Через полчаса будет встреча: я, ты и генеральный. Там все узнаешь.
– Хорошо, – сказал Огневский. – Тогда увидимся в конференц-зале.
Он был уже у двери, взялся за ручку.
– Да стой ты! – проговорила Люси. – Иди сюда, только дверь не забудь запереть.
Андрей повернул защелку. Покосился на окно – хорошо хоть середина дня, через тонировку снаружи ничего видно не будет.
Маленькие пальцы с двухцветным маникюром стали расстегивать его рубашку. Огневский с удовольствием поцеловал Люси в сладко пахнущую духами шею, та снова покрылась мурашками. Какая все-таки великолепная кожа у китаянок – гладкая как шелк. Он не знал, как это объясняется биологически, – может, у них там каких-то микроволосков нет, в отличие от европеек? Да какая разница… Прикосновения к Люси были верхом блаженства.
Ласки на рабочем месте – это интересно, будоражит чувством опасности, но уж больно спешно и хлопотно. Андрей давно понял, что едва ли не больше самого секса ему нравится то, что потом. Похрапеть в обнимку, провести вместе длинное сонное утро, не спеша позавтракать, вспоминая ночь… А тут все впопыхах, да еще вечно думаешь о том, чтоб не наделать лишнего шума.
Но Люси все это обожала, она вспыхивала от ощущения тайны и риска, становилась счастливая, как в восемнадцатый день рождения. И Огневскому очень нравилось видеть ее такой.
Сейчас, на плохо приспособленном для любви офисном диване, она сжимала его своими мускулистыми бедрами.
«Ох уж эта Люся, – подумал он. – Моя Железная Люся…»
Про себя Андрей называл любовницу именно так. По-кантонски ее звали Тхит Лиусинь – фамилия «Тхит» действительно означала «железо», а имя состояло из двух слогов – «лиу» («светлый») и «синь» («бессмертный, божественный»).
«Светлая стальная богиня» – молодцы родители, наверно, долго выбирали. Но «Железная Люся» все же звучало милее.
Интересно, сколько продлится этот бесшабашный роман? Огневский сам не понимал, куда у них все движется, а Люся, кажется, даже и не задумывалась о подобных вещах. У нее был веселый и властный характер, а ломать голову над вопросами морали она не любила. Огневский хотел намекнуть на серьезность их отношений – по-другому он не умел, – но как-то даже не представлялось возможности. Или Люси нарочно ее не давала?..