И все же печаль порой накатывала, была чем-то вроде мрачной изнанки существования. В великолепном, сверкающем Гонконге, лучшем из городов, у Огневского словно было две жизни.
Первой он жил бо́льшую часть времени. В ней была работа, посиделки с друзьями в ресторанах, занятия боевыми искусствами и китайским языком. Чумовые виды из окон небоскребов, джунгли на склонах холмов, мощь технологий, экзотика Китая, покрытая оставшимся от англичан западным лоском. Эта жизнь была нелегкой, но захватывающей, очень яркой.
Вторая жизнь пробивалась сквозь первую, хотя Огневский этому сопротивлялся. Иногда, бесконечной бессонной ночью, или тяжелым похмельным утром, или в середине выморочного для за монитором, он вдруг оказывался в совсем другом мире. Здесь Андрей был бесконечно одинок, окружен лишь чужими людьми, невыносимыми воспоминаниями и гневом, не имеющим выхода. В этом мире он был слаб перед бессмысленной, тяжелой судьбой и болью, оставшейся после многочисленных ее ударов.
И хуже всего была невозможность вернуться домой. Иногда этого хотелось до одурения, до бешенства – участвовать в жизни своего народа, а не быть непонятно кем среди чужого.
Потом утром он успокаивался, вспоминал о сотнях важных и интересных дел. Включалась оставшаяся со службы привычка брать себя в кулак, забывать про эмоции и двигаться вперед – в итоге Андрей возвращался к светлой стороне бытия. Но мрачная привычка посматривать вниз через панорамные окна небоскребов осталась…
«Ну на хер!..» – сказал себе Огневский, встряхивая головой, чтобы прогнать из глаз видение того, что осталось от Гриши.
«А все же, – промелькнула мысль, – уж не поэтому ли я подался в ученики к Анне? Высоты и падения, высоты и падения…»
– Господи, это что за чучело? – пробормотал Огневский по-русски, когда в кабинет без стука вошел посетитель.
Низкорослый субъект лет тридцати пяти с полными губами на узком лице. На носу – круглые очки в блестящей, как золото, но все же чуть ярче, оправе. Бородка и усики, жидкие, но очень изящно подстриженные. Челка обесцвечена – именно только челка, остальные волосы густо-черные, как положено китайцу.
Невероятное пальто ниже колен, в черно-белую клетку, под ним – черная жилетка с цепочкой от часов и белая рубашка.
«Чего тебе надо, анимешный ты персонаж?» – спросил про себя Огневский.