Мы выбрались наружу. На горизонте занимался рассвет, раскрашивая перистые облака в нежный пурпур. Рядом лежала здоровенная туша издохшей стрыги, из брюха которой торчала сломанная кочерга.
– Живы, – выдохнула я.
– И даже не свихнулись, – голос, полный разочарования, донесся сбоку.
На кочке, возмущенно скрестив лапы на груди, сидела белка. Ее усы нервно дергались, выражая крайнюю степень неудовольствия. Рыжая буравила меня взглядом.
– Вообще-то, ты должен был сойти с ума, а не умереть. – Ее обличающий коготок ткнул в Эрриана.
Темный закашлялся. То ли от беличьей наглости, то ли вдохнув полной грудью утреннего прозрачного тумана.
– Так помогла бы нам тогда, – рассердилась я.
Встала из гроба в полный рост и отряхнула прилипшее к ногам платье.
– Так я и подсобила, – взвинтилась Эйта. – Кто, по-вашему, эту тварюку добил? Она бы тут еще полседмицы подыхала!
Эрриан хотел ей что-то ответить, но я опередила:
– Раз ты взялась творить добро, то помоги дотащить темного до города.
– Еще чего! – фыркнула белка. – Он кости себе ломает из-за своей дурости, а мне волоки его на себе потом. Ну уж дудки!
– А я его не дотащу! – безапелляционно заявила я.
Ну приврала, конечно. Немножко. Думаю, дотащила бы. Ругаясь, проклиная, но дотащила бы… К вечеру, когда у него нога от отека в бревно бы превратилась.
Я помолчала и вкрадчиво спросила рыжую:
– Оставим его здесь умирать?
– Ты же целительница! – та едва не лопнула от возмущения. – Ты должна спасать жизни!
– Ага. Но спасать тех, кого можно спасти. А кого нельзя – добивать, чтобы не мучились! – очень серьезно пояснила я, старательно пряча смех: круглые белкины глаза стали еще и навыкате, отчего рыжая странным образом начала походить на ошалевшего рака. – Мой преподаватель по хирургии говорил, что целители должны быть нахальнее некромантов. Потому как маги смерти работают с уже умершими телами и чувствами, а мы – с теми, кто порой умирает на наших руках. И без брони цинизма лекарю тяжело.
– Я смотрю, у тебя не просто броня, а каменная стена… – Эйта дернула хвостом и проникновенно уточнила: – Оставишь его тут?
– Добью, наверное… – задумчиво протянула я. Теперь в глазах рыжей плескался откровенный ужас. Еще бы. Отдать Смерти семнадцать единиц чистого дара… – Хотя… Он темный, его не жалко. Не буду добивать. Оставлю, сам помрет. К тому же я сделала все, что могла, – с намеком на наш контракт по организации шизофрении произнесла я.