Во время извержения вулкана вместе с пеплом выбрасываются лапилли – небольшие куски пористой лавы – и шлак. Они градом падают на землю, покрывая ее рыхлым слоем, который нетрудно удалить с помощью самых простейших орудий. Под слоем лапилли, на значительно меньшей глубине, чем их собрат по несчастью Геркуланум, были погребены Помпеи.
Как это нередко бывает в истории, да, впрочем, и в жизни, наибольшие трудности приходятся на начало пути, а самый длинный путь частенько принимают за самый короткий. После раскопок, предпринятых д’Эльбёфом, прошло еще 35 лет, прежде чем первый удар лопаты положил начало освобождению Помпеи.
Кавалер Алькубьерре, который по-прежнему возглавлял раскопки, был не удовлетворен своими находками, хотя они и позволили королю Карлу организовать музей, равного которому не было на свете. И вот король и инженер пришли к единому решению: перенести раскопки в другое место, начав на этот раз не вслепую, а там, где, по словам ученых, лежали Помпеи, засыпанные, согласно античным источникам, в тот же день, что и город Геркулеса.
Дальнейшее напоминало игру, которую дети называют «огонь и вода», но с участием еще одного партнера – плута, который в тот момент, когда рука приближается к запрятанному предмету, кричит вместо «огонь» – «вода». В роли такого путаника выступали алчность, нетерпение, а порой и мстительность.
Раскопки начались 1 апреля 1748 года, и уже 6 апреля была найдена великолепная большая стенная роспись. Девятнадцатого апреля наткнулись на первого мертвеца, вернее, на скелет. Он лежал вытянувшись, а из его рук, застывших в судорожной хватке, выкатилось несколько золотых и серебряных монет.
Но вместо того чтобы продолжать рыть дальше, систематизируя найденное и делая выводы, что позволило бы сэкономить время при дальнейших работах, раскоп был засыпан. О том, что удалось наткнуться на центр Помпеи, никто даже не подозревал. Были начаты новые раскопки в других местах.
Удивляться этому не приходится. Могло ли быть иначе? Ведь в основе интереса королевской четы к этим раскопкам лежал всего-навсего восторг образованных невежд. Да, кстати говоря, у короля и с образованием дела обстояли далеко не блестяще.
Алькубьерре интересовала лишь техническая сторона дела. (Винкельман впоследствии гневно заметил, что Алькубьерре имел такое же отношение к древностям, «какое луна может иметь к ракам».)