… Я торопливо бегу по заснеженной улице ранним утром, кутаясь в куцее пальтишко, стараясь быстрее добраться до дома. Убогий квартал, который я обвожу равнодушным взглядом, не вызывает удивления, все привычно, каждая рухлядь на своем месте. Ночная смена далась с трудом, а мне предстояло еще тащиться через весь город в колледж. В последнее время успеваемость падает, и староста группы в привычной манере, с презрением, и намекает на отчисление. Вылететь из колледжа, это значит навсегда застрять в этой убогости, и позволить себе этого не могу. Поэтому придётся упереться рогом, но всё же сдать эти чёртовы зачеты.
Миную поворот, и замедляю ход. Опять он. И что, черти б его подрали ему здесь нужно? Блестящая белоснежная машина в промозглой серости нашего квартала выглядела до безобразия вопиюще. Опустив низко голову, бегу мимо, когда дверь поспешно распахивается, и парень выпрыгивает из теплого прогретого салона, не жалея своих дорогих ботинок, стараясь скрыть свое презрение и явно мелькнувшее отвращение.
–Я тебя жду, – обратился ко мне сей барин, оглядывая с ног до головы, – мы могли быть сходить позавтракать.
Ну конечно, чем может быть озадачен с утра такой человек? Только завтраком! Такие как Аристарх Бергерд, ничем другим, кроме своего комфорта не беспокоились. Немец, он и в Африке немец.
–Я не могу. Мне нужно в колледж. Сегодня у меня важный день. – Холодно отрезаю я, от всей души надеясь, что он отстанет. По всем меркам молодых девчонок, этот парень, просто мечта. Богатый, умеет себя держать, и даже его высокомерие, уместно, ведь так и принято себя вести подобным богачам. Но мне он не нравился, от слова совсем. Было что–то в нём отталкивающе, какая – то червоточина, которая не позволяла мне купиться на его смазливую харю и интеллигентские замашки. В каждом его движении сквозило чувство собственного достоинства, и оно каждый раз проходилось танком по – моему, подчеркивая разницу между нами. Иногда ему очень трудно было совладать со своими эмоциями, и сквозь привлекательные черты прорезалась брезгливость, которая служила спусковым крючком моему дикому нраву. В такие моменты его благодушие терялось в смрадном воздухе нашей обители, обличая совсем другого человека. И пусть это длилось всего лишь мгновения, но мой цепкий взгляд всё же смог углядеть его стремительные метаморфозы.