Ничего. Даже имени.
Чистый белый лист, словно меня никогда не было, до этого момента. Это открытие повергло меня в состояние шока. Я вновь и вновь мысленно штурмовала задворки свой памяти, но она была нема и глуха к моим потугам, отзываясь пронзительной головной болью.
Прикрыв в исступлении глаза, я зашептала молитву, которую, как ни странно, отлично помнила. Мысленно я понимала, что спасения ждать неоткуда, но человек та еще скотина, и даже на пороге смерти усердно цепляется за жизнь, вымаливая у Бога еще глоток.
Может, мне просто есть для кого жить?
Или просто мой эгоизм и жажда жизни настолько сильны, что не могут смириться с грядущим поражением?
Как бы то ни было, но где–то совсем рядом послышался странный шум, и надо мной склонился пожилой мужчина с пышной белоснежной бородой.
–Вот те на! – Пораженно воскликнул он, всплеснув по бабьи руками, – это что же такое делается? Слышу кричит кто–то, али показалось, али нет, только Марта, кобылка моя, сама припустилась вперёд. Гляжу ноги голые, торчат из кустов! Это в стужу– то морозную! Повезло тебе девонька, мороз крепчает, к ночи метель будет. Ох, и фартовая ты! – Продолжал сетовать старик, что – то перекладывая в своей телеге.
– Подняться сама сможешь? – Я отрицательно покачала головой, неотрывно глядя на него. – Ну чай не робкого десятка, сдюжим.
И оказался прав, довольно ловко переместил меня в бричку, устроив на мягких шкурах, закутав в них с головой. Устроился рядом, и телега покатила вперёд.
Тело продолжала колотить мелкая противная дрожь, и вскоре сознание померкло, укутывая меня в спасательный плотный кокон, где нет ни холода, ни боли.
Прошел месяц, а я так и балансировала на краю пропасти отчаянно сражаясь за жизнь. Тяжелое двухстороннее воспаление легких едва не отправило меня на тот свет. Дед Петя, продолжал настойчиво отпаивать меня всякой горькой дрянью, гордо называя свое варево настойкой. И я послушно глотала, морщась от ее ядовитого привкуса, цепляясь за жизнь, не в силах даже подняться с постели.
Петр Фёдорович, мой спаситель, благоразумно избегал расспросов, но усердно крутился вокруг волнующей его темы, мол снегом замело не проехать не пройти, авось ищет кто?
Ответить ему было нечего, как и удовлетворить любопытство, терзающее старика. В голове по – прежнему было пусто, как в церковном колоколе, а попытки что – либо вспомнить причиняли сильнейшую головную боль.