Под крышей их дома, это означало одно, случилось нечто важное, потому как отчим, или попросту Леня, соизволил обратиться к нему, удосужившись вниманием. В последнее время это случалось все реже, поскольку в трезвом состоянии Леня практически не бывал. С тех пор, как умерла мать мальчика в результате воровских разборок, так как отчим не стал утруждать себя восьмичасовым рабочим днем, а все норовил стянуть то, что плохо лежало, он практически перестал замечать ребенка. Каждый раз, как только его взгляд падал на мальчишку, лицо последнего искажала злоба и ненависть. Тай был очень похож на свою мать, и отчим с каждым днем все сильнее тонул в бездне паленого суррогата, придавленный грузом своей вины перед пацаном.
В тот роковой день, Тай помнил очень хорошо. Мать не хотела идти на дело, и все уговаривала Леню не брать ее с собой. Как выяснилось позже мать зарезал разъяренный вельможа, у которого она стянула кошелек. Таким мастерством, как Леня, мать разумеется не обладала и сразу же погорела. Когда– то одураченная одинокая женщина, с ребенком на руках обманулась шикарным видом богатого мужчины, сорившего деньгами направо и налево настолько, что сразу выскочила за него замуж, не уставая приговаривать сыну:
–Ну, Таюш, теперь нам с тобой ничего не страшно. Лёнечка нас защитит от чего угодно!
Так все и было, отчим не подпускал никого к жене красавице, жадно оберегая ее ото всех, кроме, разумеется, самого себя. После, уже законной женой женщина поняла, что вся его показательная роскошь, была обычной показухой. Денег в семье не было, перебиваясь тем, что Леня приносил домой, когда, как он выражался, был хороший улов. К слову, он и правда был хорошим, иногда до нескольких десятков западной валюты, что позволяло жить от улова до улова. А еще позже, когда такового не было, на все жалобы жены Леня только сильнее злился, заливая злость зеленым змием, стал поколачивать мать, затем добрался и до мальчишки, выбивая из него, как он выражался, всю дурь.
Отца мальчик не знал с рождения, у него была другая семья, хоть и носил его фамилию, потому что мать все же не теряла надежду на то, что отец все же захочет, когда–то его разыскать. С каждым годом мальчик все меньше вспоминал про отца, и больше не хотел, в тайне ото всех его разыскать. Одна единственная фотография с его изображением, где– то потерялась, и черты его лица постепенно стерлись из памяти, меняясь в сознании на другие, более ненавистные.