Как она без него переживет такую потерю?
Александру нужно было подумать о чем-то другом.
– Болван! – услышал он снаружи. – Как ты собираешься следить за заключенным, если у него нет света? Ведь он мог там покончить с собой. Ну ты и тупица!
Открылась дверь, и вошел мужчина с керосиновой лампой.
– Тебе нужно постоянное освещение, – сказал мужчина.
Это был Миттеран.
– Когда мне скажут, что здесь происходит? – поинтересовался Александр.
– Ты не вправе задавать нам вопросы! – прокричал Миттеран. – Ты больше не майор. Ты никто. Будешь сидеть и ждать, пока мы не займемся тобой.
Похоже, единственной целью визита Миттерана было наорать на Александра. После ухода Миттерана охранник принес Александру воды и три четверти буханки хлеба. Александр поел хлеба, выпил воды и стал шарить по полу в поисках стока. Он не хотел быть на свету. И он не хотел соперничать из-за кислорода с керосиновой лампой. Он вылил из лампы почти весь керосин в сток, а тот, что остался, сгорел за десять минут. Охранник открыл дверь с криком:
– Почему лампа погасла?
– Керосин закончился, – дружелюбно откликнулся Александр. – Есть еще?
У охранника не было.
– Это плохо, – сказал Александр.
Он спал в темноте, сидя в углу, прислонив голову к стене. Когда он проснулся, была такая же кромешная тьма. Он не был уверен, что проснулся. Ему снилось, что он открыл глаза и что было темно. Ему снилась Татьяна, и, проснувшись, он думал о Татьяне. Сон и реальность перемешались. Александр не понимал, где кончается ночной кошмар и начинается жизнь. Ему снилось, что он закрыл глаза и уснул.
Он ощущал обособленность от себя самого, от Морозова – от госпиталя, от своей жизни, – и эта отстраненность странным образом его успокаивала. Он замерз. Это вернуло его в стесненное, страждущее тело. Он предпочел бы что-нибудь другое. Рана на спине болела немилосердно. Он стиснул зубы и постарался отогнать мрак.
Гарольд и Джейн Баррингтон, 1933 год
Гитлер стал канцлером Германии. Президент фон Гинденбург ушел с поста. Александр чувствовал в воздухе что-то необъяснимое и зловещее, не имеющее названия. Он давно уже перестал надеяться на нормальное питание, на новые ботинки, теплое зимнее пальто. Однако летом пальто ему не было нужно. Баррингтоны проводили лето на даче в Красной Поляне, и это было хорошо. Они снимали две комнаты у литовской вдовы, живущей с пьяницей-сыном.