Ему опять стало больно, потому что грибочек попался сухой и он не захотел сразу проникать в желудок, тем самым нанося ему страдания.
Ужин прошёл в тишине, впрочем, как и вся последняя неделя. Что-то изменилось в их отношениях, но она боялась спрашивать у него. Он тоже не стремился ничего говорить. Алина работала преподавателем в Университете, что давалось ей тяжело, так как это отнимало много времени и сил, и вот, когда она оставалась наедине с Александром, она рассчитывала на честный разговоров, но он всё время избегал этого. Дни тянулись за днями, подобно бисеру насаживаемому на леску – судьба собирала не самый весёлый пазл для неё. Ей казалось, что он устал от неё, поэтому каждый день накручивала себя ещё больше сожалениями и борьбой своего достоинства, считая что это действительно нужно прекращать. Холодные и пустые ночи сменялись длинными рабочими днями, а мысли в голове возникали не самые хорошие.
– Прочитай мне ещё Пушкина, – сказала Алина, держа Александра за руку, когда они гуляли по парку.
– «Печален ты; признайся, что с тобой».
– Люблю, мой друг! – «Но кто ж тебя пленила?»
– Она.– «Да кто ж? Глидера ль, Хлоя, Лила?»
– О, нет! – «Кому ж ты жертвуешь душой?»
– Ах! ей! – «Ты скромен, друг сердечный!
Но почему ж ты столько огорчен?
И кто виной? Супруг, отец, конечно…»
– Не то, мой друг! – «Но что ж!» – Я ей не он.
– Я ей не он! Это красиво!
– Это гениально!
Был жаркий летний вечер. После прогулки они зашли в кафе и взяли себе по холодному – не растаявшему мороженому.
– Ты смотри, а мороженое ты уплетаешь в обе щёки.
– Мне захотелось безумно мороженого, к тому же его…
Он замолчал. Александр чуть было не сказал, что мороженое легче глотать. Его тайна могла быть раскрыта.
– Что к тому же?
– Да нет, ничего. Люблю мороженое.
Алина смотрела на лицо Александра. Его хмурое лицо выдавало в нём силу и сдержанность. Её всегда удивляла его внешняя нескладность. Широкие плечи казались ей, как стены готовые защитить её от напастей, а изящные пальцы казались ей пригодными только для игры на клавишах старого пианино.
– Ты меняешься.
Он промолчал и лишь уголками своих губ изобразил согласие. Они пошли домой держась за руки, чтобы вновь уснуть вдвоём в тусклой и безмолвной пустоте их тускнеющих душ.
Александр проснулся с горечью во рту и раскалывающийся пополам, от боли, головы. На кухне работал телевизор. Он надел тапочки, прошёлся по коридору, прямиком на кухню, где уже готовила бодрая Алина.