Он тут же полез с ключами регулировать плуг. А мы поехали дальше.
– Что-то это на вас не похоже, Жолат Назымбекович: взяли и отпустили бракодела без наказания, – сказал я председателю.
– Да, понимаешь, заехали мы с тобой черт-те куда: попали в соседний российский совхоз, – сконфуженно сказал Адамов. – Как я мог оштрафовать не нашего тракториста? Но, я думаю, он все равно нас принял за своих, российских, напугался, и халтурить больше не будет…
Пожалуй, Адамов был прав. Ведь тогда что в России, что в Казахстане порядки были одинаковые: так же по полям и весям носились рейдовые бригады, так же изымались талоны качества у бракоделов. А что касается того, что нам на российском поле попался казах-тракторист, так их тогда было полно в приграничных районах России. Как и русских в Казахстане…
Как я немцем побывал
В Казахстане в свое время проживало не менее одного миллиона немцев, репатриированных, как известно, в годы войны с Поволжья. Уже после войны для них стала издаваться республиканская газета на немецком языке «Фройндшафт».
Многие немцы к тому времени подзабыли даже разговорную речь на родном языке, не говоря уже о литературном. «Фройндшафт», издававшаяся в Целинограде, испытывала постоянную нужду в материалах: на немецком им местное население практически не писало, а на русском писать не догадывалось, полагая, что если газета издается на немецком, то и писать им надо только на этом языке.
Я в то время, не ограничиваясь своей районной, сотрудничал с рядом других, областных, республиканских изданий, и фамилия моя нередко мелькала на страницах областных газет «Звезда Прииртышья», «Кызыл ту», алма-атинских «Ленинская смена» (молодежка), «На страже» (милицейская), журналов «Шмель» (сатирический), «Сельское хозяйство Казахстана» и других. Это не только тешило мое профессиональное самолюбие, но и давало некоторый приработок, что, опять же, не мешало при более чем скромных окладах в малой прессе.
Поэтому, когда мне однажды позвонили из «Фройндшафта» с предложением писать им о жизни советских немцев (а у нас в районе их было хоть пруд пруди – даже целые немецкие села), я согласился. Писать-то надо было на русском, что меня вполне устраивало, – они там у себя потом должны были переводить мои материалы на немецкий.
Ну, послал один материал, второй… А сам их не вижу, поскольку «Фройндшафт» этот специально надо было искать или в киосках, или в библиотеках. И вдруг мне приходит перевод – гонорар прислали, не то десять, не то пятнадцать рублей, уже не помню. А в квитке пунктуальные немцы даже указали, в каком номере «Фройндшафта» напечатан мой материал (кстати, больше такой обязательности, в смысле указания номера издания, я не встречал при получении переводов ни из одной редакции, хоть провинциальной, хоть столичной).