– Прости, прости, прости…
Охваченный горем, он не увидел, как с последним вздохом девушки шар на алтаре мягко засиял голубым свечением.
Вдруг пространство вокруг начало вибрировать и дрожать. Алан, всхлипнув, поднял голову. На поверхности артефакта со звонким хрустом появилась большая трещина. От неё во все стороны начали расходиться более мелкие, а потом оглушительный взрыв ударил по ушам, и Алан ослеп от нестерпимой разноцветной вспышки, чувствуя, как кожу рассекают тысячи острых осколков, впивающихся в плоть ледяными иглами. Его отбросило в сторону, будто тряпичную куклу, спину пронзило нестерпимой резью, и всё исчезло.
Глава 6. Покой – это ложь
Последние несколько недель существования Алана нельзя было назвать жизнью. Погружённый в агонию бреда рассудок, расколотый на куски, восстанавливался медленно и крайне болезненно. Бесконечный водоворот воспоминаний терзал душу, внутренности выворачивало наизнанку. Незнакомая белая комната без мебели казалась тюрьмой, кровать – гранитной плитой. Время от времени в помещении появлялась женщина в форме служанки, оставляла у постели еду и уходила, не давая даже шанса рассмотреть ее лицо мутным взглядом или спросить хоть что-то. Те немногие силы, которые удавалось восстановить в болезненном сне, наполненном призраками прошлого, Алан направлял на то, чтобы через тошноту запихнуть в себя хоть какие-то крохи и не умереть от голода. Воспалённый мозг в какой-то момент перестал различать минуты, часы и дни, смешав реальность в зацикленный эпизод сериала за авторством шизофреника.
И, когда Алан уже смирился с тем, что его оставшаяся жизнь будет именно такой, организм и психика всё-таки похромали на поправку. Вечное полубредовое состояние уступило постоянной усталости, мигрени и боли в груди, но он хотя бы мог относительно трезво думать.
– Постойте, – сиплым голосом произнёс Алан, когда женщина в очередной раз принесла ему еду. Она посмотрела на парня, ничего не ответила и вышла из комнаты.
«Я будто попал в психушку», – горько усмехнулся он, протянув ослабленные руки к металлической миске с кашей непонятного происхождения.
По крайней мере, предположение, что попадание в иной мир было бредом, Алан отверг: судя по одежде женщины, интерьеру и посуде, это был всё тот же средневековый мир.
Когда дверь в комнату открылась вновь, Алан вздрогнул и выронил тарелку с остатками каши из рук. Та коричневыми пятнами брызнула на одеяло и начала растекаться по нему. Парень поднял взгляд, ожидая увидеть служанку, но на пороге стоял незнакомый ему человек. Невысокий, полноватый, седой, со сталью во взгляде, дорого одетый, он был похож на дворянина. Мужчина медленно прошел к кровати Алана и посмотрел на него, спрятав руки за спиной.