– Ну как ты, милая? – голос, как мед, приторный до тошноты. – Давай я расчешу тебе волосы. Помнишь, как в детстве?
Она берет пушистую большую щетку. Волосы у меня достаточно длинные. Это странно, я всегда стригусь под мальчика. С того самого дня. В детстве я гордилась своими тяжелыми волосами. Мне нравилось, когда Галина расчесывала их, долго и тщательно, разбирая каждую прядь. Маму мои лохмы раздражали. Она граблями из пальцев собирала мою шевелюру в хвост и заматывала его в пучок, больно ковыряя шпильками и бормоча себе под нос, что давно пора меня обкорнать. Сама мама всегда носила каре, идеально уложенное, но с неизменной заправленной за ухо прядью. В те редкие дни, когда у мамы был выходной, а мне удавалось еще дома устроить особенно выдающуюся истерику, я обожала таскаться за ней по делам. Непременное условие «чтобы я думала, что ты в саду» выполнялось мной беспрекословно. Чашечка черного дымящегося кофе в кондитерской на углу, маникюр в парикмахерской номер восемь на Ленина, куда мама заходила с черного входа без очереди, фарцовщица Лена, снабжавшая маму фирмой и сплетнями, и наконец кинотеатр Октябрь. В фойе перед сеансом мама покупала мне молочный коктейль, я просила посыпать его шоколадной крошкой, смаковала, закатывая от удовольствия глаза, и высасывала через трубочку оставшуюся на дне стакана молочную пену. Мне нравилось гладить обивку кресла и смотреть на порхающие в луче кинопроектора пылинки. Если мама смеялась или плакала, я придвигалась поближе и тихонько прижималась к ее руке. Вдыхала аромат ее духов, закрывала глаза и загадывала, чтобы кто-нибудь запер нас в этом зале.
Галина заходит в зал и уводит меня, я упираюсь, рыдаю, кусаю ее за руку, зову маму. Но мама не слышит, она смотрит кино. Галина вытаскивает меня за дверь, садится прямо на пол и сгребает меня в охапку. Я пытаюсь вырваться, колочу ее, что есть силы, но маленькие сухие руки сжимают как тиски. Наконец я устаю и, всхлипывая, засыпаю прямо в ее объятиях. И только слышу все удаляющееся «ну все, все».
– Ну все, все, отдыхай, – шепчет Галина. – Я только отвезу Борису котлетки свеженькие. А то пельмени покупные, наверное, да хлеб с молоком на завтрак, обед и ужин. Там Людмила пришла, все в порядке, ты не одна. Я быстренько. На обратном пути Ванечку заберу.