Глава 4. Раскрытый заговор
– Я не понимаю, владыка, зачем вам убирать дочь? – сказал Волх, бросив на стол толстый берестяной свиток. – Я изучил указы о состоянии казны. Все предложения царевны несут золото. Очень много золота.
Я неподвижно стояла в темном углу Палаты казначейства, черное пятно на черном, поэтому меня никто не заметил.
Отец снова вытер со лба пот и вздохнул, а потом с глубоко несчастным видом достал из деревянного ларца бутылку с вишневой настойкой, налил себе в кубок с надписью «Азъ есмь царь» и залпом опорожнил.
– Понимаешь, Волх, моя дочь после воскрешения – не нравится мне, как… человек. Внешне она выглядит также, но по характеру – просто ведьма. За глаза ее называют Змеяной, и я, признаюсь, тоже. Это Чернобог во плоти! Злобный упырь! Ее боятся все! Даже я! Даже враги! Даже живые мертвецы!
Волх с интересом наблюдал за тем, как царь крестится трясущимися руками и шепчет обережный заговор.
– Я не могу так жить! Никто не может так жить! Даже стойкий боярин Пров, царствие ему небесное, не выдержал ее нападок. И умер! Я не хочу последовать за ним! Но и убить эту змею тоже не могу! Она, Тьма побери, моя дочь!
Царский советник понимающе улыбнулся и небрежно развалился в кресле напротив, положив ноги на письменный стол.
– Вы пробовали ее отстранить от службы? – с лучезарной улыбкой спросил Волх.
– Конечно! Но она справляется! Все досконально проверяет и расследует! Знает даже о том, что делается во всех палатах нашего царства! Это просто необъяснимо! Ее невозможно обмануть! – воскликнул отец и вскочил на ноги, начав мерить шагами кабинет.
Волх лениво открыл берестяной свиток, на котором было написано «Царевна Смеяна», и улыбнулся еще шире и лучезарнее.
– А заточить в башне пробовали? – спросил он.
– Ну конечно! Глупо даже об этом спрашивать! Но эта ведьма устроила в башне мертвецкую, где начала разрезать трупы и помещать в мои банки с настойками кишки, – горько произнес царь и снова налил себе вишневой настойки, но уже в чайную кружку.
– Это все объясняет, владыка, – сказал царский советник и кивнул.
– Дурак ты, Волх! Ничего это не объясняет! – в сердцах выпалил отец. – Моя настоящая дочь – добрый и милый человек, даже мухи не обидит. Она, конечно, немного чудаковатая была и со странным чувством юмора: ее веселили похороны, и она горько рыдала на свадьбах, но в целом она была хорошей девицей, а вот это царевна, Смеяна Змеянская, та еще, прости Белбог, тварь!