Подойдя к лифту, жму на кнопку. Еще. Много раз. Понятно, день не мой. Лифт не работает. Пойду пешком. До третьего этажа дойду, не развалюсь.
Мокрые ботинки стучат по ступеням, эхо раздается по подъезду. Сейчас найду носки, у бабушки в шкафу должны были остаться.
На втором этаже, вижу надписи на стенах, разные тг-боты, их пытались стереть, но ничего не вышло, только краска облупилась.
Слышу за спиной шорох. Поворачиваюсь. За спиной мужик, лет сорока, лицо его перекошено, седые волосы, всклоченная борода, весь грязный и взгляд бешеный. Это жесть! Он, похоже, под чем-то, стоит глаза таращит и молчит. Хреново. Куда рвануть? Вверх в квартиру или вниз, оттолкнув его. Пока думаю, в руках у него сверкает нож. Он кидается, я пытаюсь его оттолкнуть, но получаю удар по голове, плюс в шее резкая боль. Надо было вверх все-таки, думаю я и отключаюсь.
***
Голова кружится, ноги не держат, по телу будто мурашки.
«И где я»?
Серая панелька, девять этажей; такой же серый двор, перевернутая мусорка, обнажившая свое поганое нутро. Грязное, снежное месиво холодит ноги, нужно сесть, пока не упал, а лучше согреться. В подъезд, что ли зайти?
Дом, не смотря на убогость, кажется знакомым. В подъезд прям тянет.
На скамейке сидит бабуля. Обычная бабка, пуховый платок, замызганное пальто, варежки только яркие, белые с огромными снегирями, я их уже точно видел. Блин, что с головой, ничего не помню, только варежки эти дурацкие.
Без какого-либо уважения, говорю ей:
– Здравствуйте, мадам. Я тут присяду ненадолго, двиньтесь.
Старуха поворачивается ко мне. Неожиданность! Бабка есть, лица нет. Ну как… Оно может и есть, только я вместо него вижу черную дыру. Сидеть рядом с ней теперь не хочется, в подъезд тянет еще сильнее.