Ван Чуньшэнь как раз размышлял, каким бы промыслом ему еще заняться. Он обсудил вопрос с женами, и те с радостью одобрили покупку – ведь пока муж занимается извозом, постоялый двор будет в их полном распоряжении.
Этот черной масти жеребец был высоким и внушительным, шерсть у него лоснилась, жаль лишь, что на крупе стояло круглое клеймо – все лошади, попадавшие в управу, клеймились. И эта отметина, сколь бы почетной она ни была, все равно оставалась шрамом.
Ван Чуньшэнь занялся извозом. Ему нравилось ездить на Пристань и в Новый город, там все выглядело на заморский лад, да и спрос на работу извозчика был больше. В полдень он где-нибудь на улице перебивался парой пирожков или чашкой лапши. Вечером проезжал на повозке по длинному Пограничному проспекту, возвращался в Фуцзядянь и больше всего мечтал о горячем супе и горячей воде. Однако если жены были не в настроении, то ему приходилось довольствоваться лишь холодным рисом. Если бы он не скучал по Цзибао, то не желал бы больше переступать порог этого дома. Ему все сильнее казалось, что в собственной семье он превращается в «отпущенного на выпас» коня, а вот причины своей никчемности Ван Чуньшэнь понять не мог. Хотел бы он напустить на себя вид хозяина, но странное дело – стоило ему ступить в свой дом, как он чувствовал себя слугой: что ему велели делать, то и делал.
Поскольку из Маньчжурии приехал Ба Инь, этим вечером и Ван Чуньшэню заодно перепало милостей, ужин был знатный. Баранина, тушенная с морковью, лапша с жирной грудинкой, а еще масляные лепешки с луком – и на долю Ван Чуньшэня всего досталось. Когда он на корточках перед очагом уплетал яства, то услышал, как из комнаты У Фэнь донесся кашель Ба Иня. Ван подумал: «Твою мать, неужели его так шлюха ухайдакала?»
Семейная лавка Ди Фангуй находилась на Пристани, на 2-й Диагональной улице, и ее облюбовали вороны. Во-первых, перед входом росли два коренастых вяза, на которых птицам было удобно сидеть. Во-вторых, лавка торговала зерном. Запах злаков безусловно был для воронов соблазнительным.
Воронам нравилось летать стаей, поэтому, когда они садились на деревья, было их никак не меньше трех, а то и пяти. Обычно стоило Ди Фангуй утречком отворить дверь, как она обнаруживала, что деревья будто стали ниже – вороны, словно тяжелые плоды, прогибали ветки. И если вам хотелось вернуть вязам прежний вид, то надо было не пожалеть пригоршни проса, рассыпать его под деревьями, и тогда вороны бросались на землю клевать зерно. Колыхнув пару раз ветками, вязы распрямлялись.