– Тучка, – с хрипотцой произнес бывший одноклассник.
– Не называй меня так, – детское прозвище отрезвило и в голове мгновенно прояснилось. – Я сейчас совсем не тучка. Я почти в два раза меньше, чем была в выпускном классе, и в полтора, чем при последней нашей встрече.
Насупившись, Глаша натянула пальто, быстро замотала шарф и подхватила с пола сумочку:
– Пошли, если ты не передумал меня подвезти.
Лифт медленно спускался на первый этаж, а девушку буквально раздирала злость. Она злилась на себя, на свою глупую влюбленность, на Зацепина, который, черт его бери, выглядел так, что его хотелось оставить у себя в плену и не выпускать до скончания дней. А ведь она только сегодня освободилась от брачных оков. Бывшего мужа еще и след не простыл, а Глафира уже засматривается на другого мужчину. Да еще и на кого?! На Тимофея Зацепина, который, еще раз черт его бери, до сих пор видел в ней прежнюю многотонную тучку четырнадцати лет отроду.
– Глаш, – он схватил ее за руку.
– Я сегодня точно останусь без кровати, – высвободив свою ладонь из длинных пальцев, она шагнула из лифта и направилась к выходу.
– Ну, Глаш, – просяще позвал Тимофей. – Ты что, обиделась?
– Нет!
– А позволь спросить?
– Ну? – она резко остановилась и развернулась.
– На что обиделась-то? – он так заразительно улыбался, что ей тут же захотелось врезать по его счастливой физиономии, если дотянулась бы, конечно.
– Не называй меня «тучка», – отчеканила девушка и свела брови на переносице.
– Я не могу, – все так же улыбался Зацепин. – Потому что ты похожа именно на тучку.
– Издеваешься? – она еще больше помрачнела и двинулась к выходу.
– Сколько тебя помню, ты всегда хмурилась, вот как сейчас прям, – он размеренно шагал следом. – Но изначально, Глафира Тучина, позволь напомнить, что ты стала тучкой из-за своей фамилии.
Она застыла у двери и обернулась.
– В классе пятом, – Тимофей сощурил глаза, – ты обозвала Ленку Прохорову Прошкой, а она в ответ крикнула…
– Тучина – Тучка, – опередила Глафира.
– Интересно, а если бы твоя фамилия была, например, Смехова, ну или Весёлова, ты была бы более улыбчивой?
Глаша недоуменно смотрела на Тимофея и первый раз не знала, что ответить. А ведь она действительно все школьные годы расценивала свое прозвище как обзывательство, указывающее на её многогабаритность, но уж никак не на угрюмость или фамилию.